Избр. Непроезжая Русь

 ТЁМНОНОЧНЫЙ ПЛАЧ

  Уже мне не в жилу. Уже мне невмочь.
  Пора заиграть бы мне "Темную ночь"-
  ведь мы победили, что в ступе толочь
  какую-то бестолочь немноговатную?
  Не в пору ль пред "Вермахтом" нам лебезить,
  ведь мы не могли их в момент порозить
  слезою над детской кроваткою.

  О чём же мерцают нам тусклые звёзды?
  Медалей свисающих тучные гроздья...
  О гневе народном, которому роздан
  сухпай пенсионный, ключи легковушек?
  Парады по площади -толпами пёстрыми,
  о чем, легковерным, гремят нам оркестры,
  и так многотрубые дуют нам в уши,

  что рвут перепонки...А надо бы спеть
  негромко. Ведь ей у кроватки не спать,
  ведь ей же слезу по сей день утирать,
  пока мы тот "Вермахт" пойдём покарать,
  меня не дождавшись к победе.
  Ведь пули не даром свистят по степи,
  слезами не даром икону слепит,
  она мироточит к обедне. 

  Сквозь доску с темперой- слеза за слезой.
  Вот так и терпела , рождая сказание.
  И песенку пела врагу в наказание,
  как с клироса хор в том соборе Казанской
  Святой Богоматери...Как Ярославна
  в Путивле, пока её Игорь в пути,
  чтоб душу его от пучины спасти...
  Вот в чём она -наша победа и слава.   



ЧЕМ

 Поэт в России больше чем
 и Чемберлен, и чем Берлинской
 стены  непобедимый крен,
 и тяжба Гоголя с Белинским.

 Он даже больше, чем сюжет
 на телевиденье центральном…
 И выглядит куда  свежее,
 чем  перед  смертью генеральный.

 Он больше,  чем генсека речь
 бисексуально-надтрибунная,
 и трибунальная картечь
 союзписательско – картонная.

 Он птицу-тройку запрягал,
 и напрягал стихом гэбиста,
 и весь-то он, как мадригал,
 на дуэлянта меткий выстрел.

 Тот выстрел выстроил бы нас,
 как то не сказано в уставе,
 но в полку, как в иконостас,
 золотокорый томик вставлен.

 Блажен, кто посетил сей мир
 в его минуты роковые,
 стал нашим всем. И вот кумир
 уходит в дали вековые.

 Поэт в России больше чем -
 мощь бомб и топливо ракетам…
 Молитесь ризам и свечам,
 и  явленным в миру Поэтам.   

 2. июнь, 2010 г.




 СТРЕЛЬБА ПО МИШЕНЯМ

 Куда же,полковник, стрелять,
 коль перед прицелом ромашка-
 и пуле прийдется скривлять
 полёт свой? И выйдет промашка.

 В кого, командир, всё же целить,
 когда на травинке кузнечик,
 и песни его не оценит
 гранаты моей наконечник.

 Пускай, выполняя задание,
 я врежу по танку фанерному,
 но будет ли то назиданием
 противнику высокомерному?

 Допустим, попал я -и в клочья
 разнёс вожделенную цель,
 и тварь насекомая прочая
 забилась испуганно в щель...

 Отличник!И все же рюмашку,
 пожалуй,полковник, накатим,
 чтоб, сидя на белой ромашке,
 кузнечик нам пел на закате.
 2010
 
НЕПРОЕЗЖАЯ РУСЬ

 Там где танки увязли "Вермахта",
 в непролазной грязи дорог,
 я пройду босиком - за верою,
 до избы, чей изгнил порог.

 Я на угол пустой, безыконный,
 на дорожку перекрещусь,
 и уйду в твою даль посконную,
 в шрамах хлябей, Ослябина Русь.

 Не ослабла ещё ты оврагами,
 непроезжими колеями,
 тем спасла от врагов, как брагою
 от тоски и скуки - с друзьями.

 14. июнь.2010 г.

 КОЩЕЕВА СВЯЗЬ

 Веселись Василиса в драконьем дворце!
 На кону - конь да меч, да иголка в яйце.
 Словно камень в праще -вся Кощеева мощь,
 да вильнула хвостом пробежавшая мышь.
 Так вильнула хвостом, что - в осколки яйцо,
 и на пальце твоём потемнело кольцо.
 С пялец на пол иголка,- концом надломясь,
 вот такая меж нами бессмертная связь.

 14.июнь.2010 г.

 ПЛАЧ ПО ДИМИТРИЮ УБИЕННОМУ

                Ирине Ульяниной
 Не во граде Угличе –песнь –псалом,
 а орава уличная – за углом.
 То ли где по околкам ночью рыскал волк?-
 окаянный Святополк—не возьму я в толк!
 «Не боись!»- просил нищий хлебушка.
 «Помолись- за Бориса и Глебушку!»
 Взял я кус в беззубый рот, придавил языком,
 а на вкус то был земли мерзлый ком,
 в ком отрава одна, горечь белены,
 только в том, одначе, нет моей вины.
 Что ж, давай, подпевай да подначивай,
 души  детский испод  выворачивай!
 Мы теперь без тебя –псы да мытари,
 без царевича, без Димитрия!
 Вытру слезы—текут, отчего не знаю,
 а морозы ткут парчёвое знамя.
 Заметает горе камкой-паволокой.
 Слова в горле комом. Мысли—проволокой.
 Микросхемы—дома. Черных улиц сеть.
 Липкой глиной –тьма. Где ты, волчья сыть?
 Где ты мент-в момент, травяной мешок?
 Не платить алименты—допишу стишок.
 Поди уличи—эти угли чьи?
 В драке уличной? В граде Угличе?
 Метель—не мила мела. Ветер урусил.
 Отчего так мало тепла
 у нас на Руси?

 22 февраля 2006, день, когда хоронили и поминали Димитрия

 ЯСНОВИДЕНИЕ МАХНО

 Эй вы хлопцы, гарны девки, куренные  казаки,
 как пойдем до Голубивки,  разгуляются клинки.
 Парусами шаровары – будто в море роджеры,
 кошевые  -самоварами -   оселедцы с рожами. 

 Что ты смотришь, как селедка –та, что в ножны просится!
 Что горилка да молодка, если опорОсится
 голова моя мыслЯми о крестьянском царствии
 с похмела – волом в яслях. Тут не бредни с цацками!

 Не язык, а  помело  ведь у сверчков- политков,
 лучше  житу ополОветь,  чем – не в ту калитку. 
 В половецкой ли степи да у Льва  Давидыча
 ты секи,  казак, секи  своего обидчика.

 Не  Деникин, не ЧК,  не Петлюра. Где я?
 Мыслью  думной ледорубчика в голове  идея.
 Для каких там очеркОв  вы меня подначиваете?
 А возьмёт гармонь Чирков, всё  переиначит.

 Любушка-голубушка, пулеметный гром,
 любечко мне, любушко- Таврия тавром
 на сердце, как рушники в крестик поминальные,
 мне, рубаке, не с руки  мысли полинялные. 

 Хоть султану-Ильичу, хоть какому ляху,
 вместо кепки я всучу добрую папаху.
 Охайте да ахайте над моим посланием,
 я как лемех в пахоте,  сеяной  -по самые

 думушки заветные, так –то, брат, Бронштейн!
 Вы куда залетные- с Нестором в башке?
 Летопись не кончится – той кровавой банькою,
 а напьюсь из ковшика-   стану снова батькою.

 Я ведь не стахановец ,вижу, вижу в чарке,
 если кто –то хан овец, я  же волк  в овчарне.
 Вижу в полуштофине, словно в телескопе я,
 как Россия штопана- всё штыки да копья.

 Славу Пугача да Стеньки не поставить все же к стенке!
 Ой, вы милые коленки, слаще чем в той крынке пенки.
 Ой ты,  Гуляй-полюшко – да хмельная свита,
 ой ты  доля, долюшка - разбойные свисты.
   
 Не останься в дураках! Трогай семиструнную.
 Самогон на бураках-да и в даль туманную.
 Это , хлопцы, будет гон-не золотопогонные.
 Бубенцовый перезвон.  Золото     иконное…

 Грабьте, хлопцы, алтари! Те лари да икосы…
 Ты, гармошка,  говори! А ты накось-выкуси!               
 Я ль копытами не рыл то, что не допито?
 Ты сыграй, гармонь, кадриль! Тут уж не до пыток

 окаяннейшей любви, если око в ямине…
 Ты лови момент лови -  Марксом обуянная.
 Нынче, брАтушки, ничья меж бородачами   
 Пугачева варначья и  Энгельса с речами.

 Кочаны да топчаны, да в степи точаночки,
 засолить парчу в чаны для зазнобы-панночки!
 Стан точеный. Полустанок. Да из сенок боровом
 лезет лыцарь -  полупьянок, померятся норовом. 

 Я махну на всё уздою. Я ли не Махно?
 Хной накрашусь. Для удою  сигану в окно,
 два бидона вечной славы утащив в Париж,
 быть бедовым для шалавы, хрупнув кочерыж...

 А капусту всю в засол, что рубали шашками,
 не шаляпиское соло –по станице с шашнями.
 То не к батюшке –царю с миром челядь вся донска …
 Ладно. Всю её - дарю. Ажно до Челябинска.

 Ой ты, смертушка залетная, ты, конечно, не стара
 в косах ленты пулеметные для Махна, для Нестора,
 Подмахну декрет о волюшке, не ходи за мною впредь.   
 Не во чистом Гуляй полюшке нам  венчаться-умереть.


 КОНТРРАЗВЕДКА

 Контрразведка доложила – в жилах веток ожил сок,
 что ты бедра обнажила, что он снял с ноги носок.
 На командный пункт- депеша так, что опешил генерал,
 мол,  в плену агентка наша, кому он юбку задирал.

 В исступленьи наступленье. Подло запотел бинокль.
 Шлют жучки одно сопенье. Генерал так одинок!
 По координатам в «джипиэсе» НАТО двинуло войска.
 Вот будет шуму в желтой прессе по поводу этого марш-броска!

 Вместо погон на вражьих плечах  две голых ступни. Такая печаль.
 Обмирает генерал. Она   выполняет задание не ради наград.
 Микропленка   во влагалище  для не уничтоженного врага еще.
 Зад на экране радара - такое  задание. Он ничему уже не рад.

 Вражье дело - входить в раж. Тело сотрясается, как от канонады,
 генерал ведь тоже не Радж Капур -  и этого ему не надо.
 Перископ  замер в эрекции. Небо слишком  велико для такого  члена.
 Происходит на земле – лишь проекция утех богов. Так устроена Вселенная.

 Генерал посматривает на часы - сколько же  длиться этот коитус?
 Ведь враг уже выболтал диспозицию. Генерал делает поправку на скорость
 ветра, хмурит брови и дико злится. Вот- вот - и будет отдана команда.
 «Н-да!» - говорит генерал и предугадывает будущее, как Ванга.

 Камуфляж трется об ляжку. Все это  фиксирует телекамера.
 Губы мучительно просят фляжки. Сохнет генеральское тело каменное.
 Резидентка-разведенка. И ей пора собирать парашют.
 Шутки плохи . Шлюшки- охи. Осталось каких-нибудь пять минут.

 Истребители  на подлете. Пять минут, пять минут!
 Мин нет! Это не запланирован в секретном задании! Время- кнут. Время – кнут!
 Генерал устало думает : «Подло это!  Выходить за рамки устава».
 Ее тело-пряник. Но он  стар и ломит  суставы.

 Генерал закрывает глаза. И, как Ванга будущее, – не даром
 предвидит разрушительные последствия внезапных точечных ударов.
 Придется все же сообщить матери  -погибла при исполнении ваша дочь-
 и видит себя с ней на белом катере - в море у берегов Сочи. Бархатный сезон. Ночь. 

 28,апрель, 2008, ночь, утро.


 
 ДОРОЖНЫЙ МОНОЛОГ ОПАЛЬНОГО ВЕЛЬМОЖИ

 Если полоз по снегу скрипит, будто в бурю канаты,
 доканать норовя, словно соло на рану сонаты,
 если на кон поставлены - мачта и парус, и киль и форштевень,
 если брызги горбатого вала  на корму, словно щебень-
 в пасть опалубки, если по палубе - щупальце вьется,
 чтоб,  сдавив, раскрошить этот бриг, как скорлупку,- сдается
 мне   все ж глупо тогда  уповать на компас,
 на обрывки гнилой парусины, на ванты,
 на оставленный квас про запас, государыня, да и на вас,
 ан ты,
 матушка, знай, и молитва, пожалуй, поможет уже маловато.

 Nicht ferschteen, форштевень! Бушпритом - оглобля,
 и слеза  на щеке солонее, чем вобла,
 и возница, как птица, вкогтился в насест облучка,
 ну а качка такая, что даже со-пенье дьячка
 над псалтирью, что стырил, проныра, намедни,
 в алтаре, чтоб  отчитку устроить ещё до обедни,
 да чтоб бесов изгнать и,  низринув в пучину,
 доложить об успехах сего - благочинному, 
 в сон вогнать не могло.
 Зло наказано, матушка. Так уж  зело!
 Как за мамонтом мамонт, за селом возникает село-
 из мерзлотных глубин -
 щурясь глазками зверя,
 вот он наш исполин
 в шкуре древних поверий!

 Что ж, дьячок, бормочи! Не с тобой, запершись в башне Сухаревой,
 под стеклом Левенгука я разглядывал сукровицу,
 открывая в ней мир, наподобие нашего,
 где вот, правда, правления нету монаршего,
 но зато за микробом охотится хищный микроб,
 чтоб уже без разбору загнать хоть царевича в гроб,
 хоть какого раба крепостного.
 Для бацилл все мы вроде съестного. 
 Для уды  Люцифера наживка
 навроде червя, на крюке, коим ловят аспидохилона.
 Так, ножи в голенища вложив,
 разбредаются, чтобы не ведать закона.   


 2003 г.

 
 ПОЛЁТ ЯДРА

 Каналья - корсиканец стреляет без промашки
 не как-нибудь, а точно по замыслу Расина.
 Умно и гармонично. Такие вот замашки.
 В кустах притихли пташки. Бородино. Россия.

 Ядро танцует в воздухе подобие мазурки,
 овальный полукруг изящней, чем бурре,
 задача артиллерии попасть во-о -н в те фигурки.
 Игра со смертью в жмурки. Травинка на бугре.
 
 Баллистика стрельбы точна и идеальна.
 Точней, чем математика. Куда там Даламбер!
 Чугунное ядро  ну просто гениально,
 всех куриц распугав, врывается в амбар.

 Такая у него   от бога  траектория,
 не в бровь, а прямо в глаз нацелил канонир,
 над облаком от выстрела крылатая Виктория,
 Багратион скульптурный, как будто стиль ампир.

 Гомер или Мольер? Береза да осина.
 Лес вдалеке, как эпос  чернофигурных ваз.
 Наполеон, как ферзь, в классических лосинах.
 Наседка грозно квохчет. Кутузов щурит глаз.

 На этот раз повыше немного просвистело.
 Попало не в курятник, а только на гумно.
 Когда учтут погрешность на ветер, - будет дело!
 А вообще-то все оно - задумано умно.

 Вот эти два ядра, как перси Жозефины,
 когда подол задрав, он - третью ночь подряд,
 как дюжий гренадер, что на лафет графини
 налег, чтобы потуже загнать в жерло заряд.

 Опять летит ядро. Наседка греет яйца.
 Ей только б усидеть до желтеньких птенцов.
 Руссо, Мабли, Вольтер - неуж дары данайцев -
 кружившие напрасно умы твоих юнцов?

 Россия -вот тебе - масонская посылка -
 удар ядра  в имение - и в щепки палисандр
 тех столиков, откуда - до заговора ("В ссылку!")
 еще тринадцать лет. И замер Александр

 предвидя, что ему уже не удержаться
 в портретах  и багетах  с алмазами в звезде,
 когда ядро ударит, - он должен разбежаться,
 чтоб с посохом, в скуфейке - повсюду и везде.

 По всем дорогам пыльным, по всем степям заснеженным,
 по всем скитам  и кельям - чудесная ничья!
 Чтоб говорили  тихо  «доколе» и «понеже»,
 светясь с лица глазами  святого Кузьмича.

 Он только вот еще,  как тень, в отцовой спальне,
 как тяжесть табакерки, как  шарф в руках --петлей,
 будет лететь ядром по той орбите дальней,
 чтобы  терять, как скорость, тревожный непокой.

 Он только еще будет  смотреть сквозь  панораму
 сражения , как  крутится, вращаясь словно глобус,
 ядро, из чудо-прошлого в грядущее проламываясь,
 и  черепом  отшельника   глядит на нас из гроба.   

 2000-2003

 ТАГАНСКАЯ

 Гигантская "Таганская"
 и под она, и над.
 Вертепно-хулиганская,
 на лапах колоннад.
 Вертеться ль эскалаторным
 конвейрным валькам,
 всех нас, как экскаватором
 ввысь вознося к ларькам.
 От ядерных ударов,
 спасавшие проходчики...
 Уходим в пасть удава,
 оставив след проточки
 червя в огромном черепе
 теаТРОЛЛЬлюба Йорика…
 Искусства  виночерпий
 в безумных  лапах Орка.
 Спущусь в твою подкорку,
 от «суперэго»  рож -  никак,
 я  в электричке  скорой-
 груз железнодорожника.

 14. июнь. 2010 г.

 ГОЛОВА

 С места лобного упала голова
 и со стуком покатилась, покатилась.
 Понеслись вприпрыжку ропот и молва,-
 мол, казненный-то попал к царю в немилость.
 А ещё, что голова-то, мол, жива,
 закопали – вновь явилась  в мире.
 Спросят только:
 - Сколько будет дважды два?
 А она в ответ:
 -Кажись, четыре!
 И на шею снова – прыг кому-нибудь.
 И давай вещать: Земля-то, дескать, крУгла!
 Дескать, путь на небо – Млечный путь!
 И пойдет, пойдёт спиваться с круга.
 И начнёт мутить , как омуты, умы,
 и мечтать о шапке Мономаха,
 и потянутся, потянутся дымы
 над дворцами…Только вдруг с размаха
 хряснет между позвонков молчун-топор,
 а чтоб более уже не воротилась,
 всем тем буйным головам в укор
 выдумал сам царь такую милость:
 зарядили пушку головой,
 выстрел грохнул,радостное чудо!
 Унеслась под визг и бабий вой-
 в никуда, вернувшись ниоткуда.
 Только скрылась из виду едва,
 я за столб схвтился,
 вижу-волос- подо мною шевелится голова
 и вещает глухо грозный голос.
 И лечу, лечу я в никуда,
 зА волос схватившись – в грозном мире.
 Вопрошаю:
 -Сколько будет дважды два?
 А в ответ гремит:
 -Кажись, четыре…
 
 1990 г. Из книги «Средокрестье».

 
 ВЮ ДЕЖА

 памяти Вадима Делоне

 
 Эта стеночка -не воспетая,
 за общагами, универами,
 есть пророки , есть здесь, не где-то я
 вам скажу, а то сплошь  не верим ведь.

 Не в чужом , а в своём Отечестве,
 даже если студент отчисленный,
 есть и очень в большом количестве,
 не к чему здесь играться числами.

 Ну чего ему Прага -танками,
 отутюженная для примерчика,
 где его не пичкали манкою,
 ну так это, поди, например в ЧК.

 Приобнимет рубашка смирительная,
 чтоб немножечко поостыл...
 Здесь вот ГЭС возводили строители,
 неужель ему свет постыл?

 Свет тех лампочек пронеоненных,
 центр торговый, Морской проспект,
 он с времён аж наполеоновых
 и по сей -то день не воспет

 возле этой вот самой стеночки,
 на которой слова чертил,
 разве он до Разина Стеньки
 дотянулся, чтоб всех к чертям?

 Здесь , поди, среди физиков-ядерщиков
 мировые сплошь имена одни.
 Ну а он средь зэка завалященьких,
 хоть профессорский отпрыск, однако...

 Пастернака вот начитался, вишь,
 да к тому же намандельштамился,
 вот ему под ногти -едрит Париж,
 чтобы дальше там голоштанился.

 Вот стою перед стеночкой бойлерной,
 ну а может какой трансформаторной,
 нет, не треснул бетон от боли,
 атом -он не ругается матом.

 Провода заискрили на клеммах,
 трубы-вентили накалило?
 Но за что же железом калёным,
 да потом ещё -на колени,

 неужель за призыв к свободе,
 за начертанные слова,
 как на дальнем этапе прободный,
 когда слили, как дважды два...

 Когда на кол как будто-на Эйфелеву-
 да к французским его прародителям,
 чтоб другие рыпаться сдрейфили-
 уходить монахом в обители

 духа русского, неупокоенного,
 за секунду до мятежа,
 ну чего тут еще такого -
 это просто ведь вю дежа...


 2011




ТАНГО

 "...глаза у неё почернели и ещё  больше  расширились,  губы
 разгорячёчно  раскрылись, - как сейчас всё это вижу, страстна она
 была необыкновенно."
                Иван Бунин, "Темные Аллеи", Галя Ганская.

 А тангенс  танго-
 точней, чем косинус,
 а дело к осени, а дело к осени,
 а дело в общем-то уже к зиме,
 след шинный косами-в густой замес.
 Какие чёрные -по спинам озими!
 А дело к осени, а дело к осени.
 Как на иконе - оклады крон.
 За подоконником- сплошной амвон.
 На позвонках  твоих -ладонь танцора,
 вот так- у звонкого, у Пиаццолы!
 А дело в общем-то к зиме, конечно-
 листа кружение, увы, не вечно.
 Так падай-в косинус, раз дело к осени,
 партнёру  на руку, хлестнувши косами.
 Они как рубчики -в поля от  губчека,
 куда на "вороне" везли голубчика.
 А дело в общем-то к зиме -и космами
 порасплетёт  метель те чёрны косы.
 Позанесёт буран все раны глиннянные,
 дорогой раннею, дорогой длинною,
 тоской цыганскою, струной испанскою,
 в накале стансовом, как Галю Ганскую.
 И лишь обочиною за той поляною
 губы алеть будут твои калиновые.    
 
   
 2010

БАЛЛАДА О СПАСЁННОМ КОТЕ

 О, серые сараи и бараки,
 о детсва златофенечный оскал,
 поверьте, это всё, конечно, враки,
 что кто-то что-то в космос запускал.

 Понятно же, страдал, как  юный Вертер
 Ванюша Ветров, чтоб звенеть струною,
 бесспорно, по науке и по вере
 чего-то возносилось над страною.

 Но обнуляла всё в сартире дырка
 (уже Хрущёва поливал Китай),
 куда Ванюша -песенник затыркал
 курей давивших нашего кота.

 Не потерпевши ревезионизма
 в курятниках, откинувшийся с зоны,
 как истинный строитель коммунизма,
 на то имел он веские резоны.

 До всех до продовольственных программ
 и после всех партийнейших табу,
 в сараях нелегальным всё ж курям
 мы корм давали. Пока Сам в гробу

 направлен был к ядру Земли горячему,
 Гагарина полету супротив,
 и было видно даже и незрячему,
 что нас ведет куда-то партактив.

 И вот бедняга- кот - в говне барахтаясь,
 поСЕРЕдине где-то двух высот,
 орет истошно, - так что все бараки
 попрятались за джунглевый осот.

 Они хотели сгинуть за крапивой,
 за лопухами, за сосновой шишкой,
 пока Ванюша за сараем пиво
 с дружками пил и заедал лещишкой.

 Отец с доской, с тоской большой во взоре
 конечно, тут же к яме выгребной,
 и чтоб страну избавить от позора
 коту желая всё ж судьбы иной,

 он кинул этот трап в тот трюм зловонный,
 куда отправил живоглот кота,
 и вот Василий прямо, как из ванной,
 хоть пена всё ж была, увы , не та.

 Но мама в таз котяру усадила
 и так намылила, что тот блаженно муркая,
 на Ваню скалился зубами крокодила,
 пока тот пел про зону и про Мурку.

 Всё остальное может быть приснилось-
 ныне и присно, выпав из под века,
 чтоб жизнь не показалась нам преснее-
 Василий превратился в человека.

 Тот человек был я - и вот карабкаясь
 из ямы злачной по доске ползу,
 к скоплению небесному бараков,
 глотая котофееву слезу.

 Спасибо, папочка, что доску мне спустил
 туда, куда с гоффрированной трубкой
 один осеннизатор лишь входил,
 чтоб высососать со дна кошачьи трупы,

 что видел я в обосраннном очке
 как бороздил корабль свою вселенную,
 и на звездастом маленьком значке
 мальчонку кучерявенького -Ленина.   


2011

 ОДА МАНАГЕРУ

 Давай , манагер, волоки
 Россию из переворотов,
 ты меж чиновной волокиты-
 явление наоборотное.

 Недоворот иль зАворот
 кишок столичных улиц танками-
 иль беснованье у ворот
 толпы штурмующей Останкино.

 Останки в мовзолее ждут,
 когда низы все ж не захоЧУТ...
 Видать, леса, за тем и жгут,
 снаряды под Уфой грохочут.

 Вожди зовут на площадя,
 а ты товары прогоняешь,
 они тебя не пощадят,
 ведь за такое погоняло,

 МАНАГЕР, будут бить в лицо,
 за безыдейность,ненародность,
 и вспоминая праотцов,
 испытывать к тому же радость.

 И все ж количество продаж
 орудие твоё -вернее,
 пусть патриот впадает в раж,
 от русофИлии пьянея.

 Ты до последних позвонков
 звони, чтоб узелками связывать
 разрывы всех наших веков,
 в пику политик одноразовых.

 От глюков ленинских идей,
 чтоб Птицы Тройки нашей кони-
 от брежневских очередей,
 от ельцынских воров в законе.

 Одна надежда на тебя-
 прогматик ты , а не догматик,
 иначе, брат, - всем нам -труба,
 и вновь на вышке автоматчик.
   
 2011

ОДА ПЕРЕВОДКАМ НА ДЕМБЕЛЬСКОМ ЧЕМОДАНЕ

 «Беру свой чемодан, беру свой чемодан и снова отправляюсь на  станцию,
 я счастлив , словно пьян, я счастлив, словно пьян,спешу преодолеть свою дистанцию...
 Не грусти, салага, срок отслужишь свой и уедешь, как и я домой,
 в далёкие края, в далекие края на дембель едут парни-дембеля! "         
 (Из дембельской песенки…)

 
 Прямой  наводкой-переводка
 на дембельский, на чемодан,
 какая, замполит, красотка,
 да не одна, а череда!
 Одна к одной- бриджитбардовые,
 все-клаудиокардиналки!
 Конечно, девочки бедовые,
 чего там –сущие нахалки!
 О чем сыр – бор, сержант Егоров,
 к чему здесь твои байки сальные?-
 они же к нам через заборы,
 как диверсантки гармональные.
 Как  «пианистки» школы абвера,
 чтоб выйти  через то на связь,
 все длинноногие до одури,
 вовсю заSOSами светясь.
 Что ж, засветились с резидентками,
 и вот наряд -и хоть опухни…
 Придётся свыкнуться с застенками,
 гестаповскими  ротной кухни…
 Прощайте девушки из «Дефы»,
 из телевизора в ленкомнате,
 где первые слагались строфы
 под жвачки ароматно-лакомые.
 Я буду вашим Гойко Митичем,
 а лучше уж Ален де Лоном,
 но только вы одно поймите ,что
 я вами побежден и сломлен!
 И я бегу, бегу поверженный
 в  глухие русские поля,
 и, как присягу вдым   затверженную,
 шепчу: «Фроляйн! Фроляйн! Фроляйн!»
 На этом вот на чемоданчике
 прям через Польшу, через Брест,
 от вас,  хохочущих, подальше чтоб -
 в объятья заспанных  невест.

 9. май 2010 г.