Фонари горят всю ночь

Фонари горят всю ночь. Я теперь уж точно знаю.
А ещё в ноль двадцать пять  устают ходить трамваи.

Золотая молодежь в  два ноль-ноль бредет из клубов,
Девушки спешат домой в дорогих, но грязных шубах.

Вот звезды манящей след. Сбудется. Всё как хотели.
Нет, конечно, это чушь! звёзды сильно прибалдели.

И, в насмешку, возвратится
                бесовка павшая назад.
Я рисую путь до Солнца:
              вприпрыжку чрез Планет Парад.

Три семнадцать. Очень тихо. Слышно, как моргает сторож.
Улочки пусты, и я
                вдоль шагаю - утро  скоро ж!

У забора слышу тонкий, еле слышный птичий плач.
Так прощаются ворона
                и жутко спешащий грач.

Молода ещё ворона и боится: не вернётся!
И найдет себе грачиху. Только плакать остаётся.

Грач с заботой клювом гладит,
                чтобы плакать перестала
И, решив: прощаться хватит,
                он летит туда, где стая.

Четверть пятого. Я вижу –
                пьяный прямо возле дома
Запевает громко-громко:
                «Эй, спать – признак моветона!»

Лезет к кошкам: «Кошки, стойте!
                Я привит от БЦЖ!»
Но они ему не верят и шипят, как
                щ, ч, ш, ж.

А потом мы говорили с ним часа так полтора,
Пока
      сотрудники полиции
                не погнали со двора.

Он рассказывал, что если б
                люди чаще жили ночью
И побольше спали днём,
                то тогда не врали б точно.

Подобрели бы, и, может, 
                мир однажды утопеет,
А с режимом «ночной сон»
                разве ж только отупеет.

Я домой пришла под утро. Для себя решила твёрдо:
К словам пьяного я завтра подберу свои аккорды.

Буду жить я только ими. Помню, в кресле засыпала…
Я проснулась часов в двадцать. Я проснулась – всё пропало.