Лесною тропой Берендея...

Весна.

 
Март идёт, весне начало,
Солнцу крутит фитилёк,
Чтобы крепче пригревало,
Да топило бы снежок.

На глазах плывут сугробы
Ручейками вдоль дорог.
Месяц март, он высшей пробы
Дарит каждый нам денёк.

Вон, апрель уж на подходе,
И глядит из-за реки.
Он сейчас в свою подводу
Запрягает ручейки.

Въедет звонкою капелью,
Криком чаек и грачей.
Разлохматит чёлки елям,
Разухабистый, ничей.

Он дорогу стелет маю,
Сушит лужи и ручьи.
Торопливо зажигает
Фитильки сосны-свечи.

Заискрились сосны-свечи,
Зажелтел зелёный луг...
Одуванчиковый вечер
Подарю тебе мил-друг.   
 

Март.

Он шёл по рощам и пригоркам,
Взбирался на; берег крутой.
Всё замечал  поглядкой зоркой,   
И одарял мир новизной.

Зажёг фонарики на ивах,
Серёжки серой дал ольхе.
Совсем молоденьки¬й, красивый,
И ненавязчивый совсем.

Он  долгожданный и любимый,
Весны-веснянки старший сын.
Он - радость после стужи зимней,
И он такой в году один.




Весной.

 Рассыпает весна мать-и-мачехи жёлтый горошек,
 Половодьем большим разлилась по широким лугам.
 Веткой ивы пушистой в моё постучалась окошко,
 - Возвращайтесь! - махнула легонько она журавлям.

 Белоночье плывёт над моею родимой сторонкой,
 То ли день, то ли ночь, всё смешалось: восход и закат.
 Отчего же так бьётся отчаянно сердце и звонко,
 Отчего же глаза так счастливо и нежно блестят?

 Половодье бурлит, пену гонит по волнам, как вату,
 Чайки вьются, кричат и хватают рыбёшку с воды.
 Ах, весна, ты одна, ты одна в том, весна, виновата,
 Что опять захотелось, как в юности, вечной любви.


Не пойму…

Набегает волна за волною,
И сбегает волна за волной.
Как понять, что случилось со мною?
Не пойму, что случилось со мной.
       То ль кукушка меня раздразнила
       И срываю досаду на ней?..
       Все тропиночки я исходила,
       Перешла голосистый ручей…
На высоком угоре, за Нюмой,
Словно в небо пытаясь взлететь,
Лес застыл. Тёмный лес и угрюмый,
Лишь сияет сосновая   медь.
       Перейти туда боязно очень,
       С шумом льётся с плотины вода…
       А кукушка, кукушка хохочет,
       И считает, считает года.

 

Заросший пруд.

Цветёт боярышник в моём саду.
Неторопливо я иду к пруду.
А пруд зарос зелёной тиною,   
Затянут ряской-паутиною.

Смотрю задумчиво – нет и окна
Здесь на поверхности, не видно дна
Под ряской с тиною, и водоём
Пропах болотиной, трухлявым пнём.

Я помню этот пруд без паутин,
На всю округу был такой один.
Да время сделало свои дела,
Водица светлая вдруг зацвела.

Вода стоячая цветёт всегда…
Хлестни под дождиком за берега,
И убеги, вода, в зелёный луг,
И затопи, вода, ты всё вокруг!

Да берега кругом  и ходу нет
Воде стреноженной, и зелен цвет
Лёг на поверхности воды гнилой,
Опутал тиною её застой.

И вот под ряскою прозрачный пруд,
Пропах болотиной, и здесь живут
Лягушки шустрые по берегам,
Противно квакают в угоду нам…

А мне не нравится такая жизнь,
Застойных ряска дней, ох разорвись.




Лесною тропой Берендея.

Лесною тропой Берендея,
Где скачут лягушки в траве,
Где небо над лесом синеет,
Где солнце июньское млеет,
Иду я, привычна к ходьбе.

Тут дождичек ласковый брызнул,
Прозрачный, весёлый, хмельной.
Водички дал ёлкам капризным,
Промчался по соснам, как призрак,
Да хлынет вдруг как надо мной!

Кричу я ему: "Бестолковый!
За что же такая мне честь?"
А он мчит по лапам еловым,
На кроне попрыгал сосновой,
А вскоре и вовсе исчез.

Лесною тропой Берендея,
Срывая лесные цветы,
Иду, где озёрко синеет,
Где водною свежестью веет,
Иду, не сбиваясь с тропы.

И нежность, что в сердце копилась,
Волной пролилась доброты.
И дарит природа мне милость-
Вобрать в себя счастье и силу,
Поверить в реальность мечты.

В лесу.

Я слышу, как где-то под ветром шуршит повилика
И дятел-трудяга стучит на берёзе в лесу.
На озере тёмном не счесть ярких солнечных бликов,
И травы, как слёзы, дрожащую держат росу.

Я вижу – клубятся обрывки тумана под ёлкой
И тают в траве, проливаясь прозрачной росой.
И капли застыли на каждой прозрачной иголке,
Горят и искрятся, и в каждой есть луч золотой.

А с ёлки чуть слышно уснувшей совы бормотанье.
И что же ей снится, о чём же бормочет во сне?
Вон прыгает заяц в высокой траве на поляне.
Вот рыжая белка метнулась по старой сосне,

Исчезла в вершине, но очень она любопытна,
И с ветки на ветку. И вот уж глядят на меня,
Как бусинки, глазки. Вдруг фыркнула белка сердито,
Скользнула в траву, оглянулась и ждёт – догоняй!

…По краю полянки не счесть колокольчиков синих,
Лиловой герани, пушистой гвоздики лесной.
В высокой траве, что вспоили весенние ливни,
Рассыпалась таволга белою пеной резной…

Снимаю на фото я всё это диво лесное
И буду смотреть, коль взгрустнётся мне долгой зимой,
Их в старом альбоме. - И в лето я дверцу открою,
И летние фото посмотрит мой милый со мной.


 Берёзке.

Тебя обидеть сумеет всякий,
Весною люди заставят плакать,
Нарезы сделав, сбирают слёзы
И рвут на баню зелёны косы.

Дерут берёсту, плетут умело
Корзины, лапти, да туес белый.
И погремушку¬ сплетут ребёнку,
То шоркуночек¬ выходит звонкий.

И гонят дёготь, срезают почки,
И нет покоя ни днём, ни ночью.
Из почек будет твоих лекарство.
Не жизнь берёзке - одно мытарство.

Обрубят косы и спилят ветви,
Ведь дров с берёзы жарчее нету.
Ты чагу ростишь не день, а годы.
Найдут и срежут - закон природы,

Что властен сильный. Рубчину спилят,
Её годами сливала с силой.
И топорище едрёно будет,
На зиму мётлы ломают люди.

Держись, берёзка, будь сильной, смелой,
Ведь беспределу-то нет предела.


Летним днём на реке.

Конский волос* обвил щиколотку,
На реке вьётся  мелкая рябь.
С мелководья¬ смолёную лодку
Я столкнула, ¬чтоб быстерь поймать.

Вот метнулась пугливо рыбёшка
И исчезла в речной глубине.
Вёсла вставила я осторожно,
Скрип уключин - он по сердцу мне.

В середине играет теченье,
Тянет лодку мою быстриной.
И уключин весёлое пенье
В перепеве со звонкой волной.

Как цыплята, желтеют кубышки,
И у каждой, как блюдце, листок.
А вот дальше ещё, чуть повыше,
Белой лилии хрупкий цветок.

Не сорву и не сделаю бусы,
Поломав тоненький стебелёк.   
Делал было так в юности русый,
Симпатичный один паренёк.

Налегать я на вёсла не буду,
Пусть несёт мою лодку волной.
День сегодня - похожий на чудо,
А ведь вроде обычный, земной.

*Конский волос – вьюн.

Ах, июль, июль…

Июль не радует теплом,
А всё дождями плачется.
Моя берёзка за окном
Стоит в нарядном платьице.

Взгрустнули синие цветы,-
Тепла бы им да солнышка,
Что худо  греет с высоты
Родимую сторонушку.

Траве вольготно, и  она
Дождём, росой умытая.
Свежа, могуча, зелена,
Не стоптана копытами

Игривых резвых лошадей,
(Их нет, их всех повывели).
Не слышно песен косарей,
Нет и костра под ивами,

Куда в обед честной народ
Сбирался в круг с котомками.
Бросали жребий, чей черёд
Варить обед. Меж жёнками…

Поев, усталые они
Валились под копёнками…
Ах, золотые были дни,
Денёчки были звонкие…

Сейчас машины на лугах,
Где ровно, косят нАголо…
Мы выносили на руках
Траву из кочья, падали

Меж кочек с ворохом травы…
А ныне там не косится.
Все кочковатые углы
Обжили ивьи рощицы,

Что наступают на луга,
До речки синей катятся…
Июль, июль сметал в стога
Лугов цветное платьице.

Июль не жалует теплом,
А лишь закатом   алится.
Моя берёзка за окном
Серёжками бахвалится.

А в наших северных летах
Своё очарование,
В тех белых трепетных ночах
Есть Севера признание.
 
Парусина.

Солнце плывёт по небесной лазури.
Стонет осина в преддверии бури.
Падает в тучу пылающим шаром
Солнце с разбегу, и это недаром…
С запада движутся мрачные тучи,
Ветер внезапный – сквозной и могучий.
И налетела, кружась, парусина,
Гнутся деревья, не дождь, а дождина!

Старая ёлка упала вдруг с треском,
Гром загремел. Дождевую завесу
Молния прежде пронзила стрелою…
Ох, поскорей окна, двери закрою.
Кошка метнулась и скрылась за печкой.
Гром как ударит, так вздрогнет сердечко.
В страхе молюсь я: «Спаси и помилуй,
Господи Боже, уйми эту силу!»

Молнии жутко летают по небу,
Гром камнепадом¬ раскатистым - следом.
С крыши соседней летят шиферины,-
Ими играет, шутя, парусина.
Вдруг неожиданно стихла, умолкла
Буря на улице. Солнце осколки
С боязнью с неба кидает на землю.
Кошка спокойно на лавочке дремлет.

А за окном всё в сплошном беспорядке:
Шифер испортил зелёные грядки.
Ёлка сломала забор у соседки,
Хмель весь оборван с красивой беседки…
И беззаботно смеясь без причины,
Носятся дети. Была ль парусина?

 Сизая роща.

Сизая роща над озером синим,
Зорьке подставила кудри свои.
Кинуло солнце лучей яркий ливень,-
И зазвенели в кустах соловьи.
        Щёлк-перещёлк, за коленцем коленце,
        Пенье над рощей, над лугом летит.
        Солнышко крутит лучей веретёнца,
        И золотую прядёт на них нить.
Травы по пояс в росе серебристой,
Вымок подол,- я босая иду.
В этом краю моя тихая пристань.
Где же ещё я такую найду?

Август, ах, август…

Август картошку убил фитофторой,
Выстудил речку до самого дна.
Синюю речку, мы редко в которой
Ныне купались. Над ней тишина.

Холодом веет осенним, студёным,
Август, ах, август, ну дай же тепла.
В кронах берёзок, пока что зелёных,
Осень ли первый фонарик зажгла?

Август, ещё впереди две недели
До сентября, и тогда на порог
Осень шагнёт. Август, ты неужели
Нам не уделишь тепла хоть чуток?

Август, ах, август, унёс белоночье
В край, где зимуют мои журавли.
Вот и плетут теперь тёмные ночи
Сети тумана с прохладной земли.
 

И закончилось лето.
 
Вот и всё. И закончилось лето.
Полетели на юг журавли.
И, последним теплом обогреты,
Они летние дни понесли.

Веет грустью от острого клина,
И несётся, печальный такой,
С неба синего клич журавлиный –
Клич прощанья с родимой землёй.

 С утра был дождь.

С утра был дождь. Он так  хлестал по окнам:
То вкривь, то вкось, то вдоль, то поперёк.
Вода лилась потоками по стёклам,
И тополёк "до ниточки" промок.

Всё хохлились вороны на рябине,
Им холодно, и хочется тепла.
Но пополудни к старому овину,
С дождём тихонько туча уползла.

И холодом дохнула зимним осень
На лес, на речку, на прибрежный луг.
Протиснулась сквозь кроны старых сосен,
Ладошкой прикоснулась к окнам вдруг.

По стёклам поползли листочки, ветки,
Жар-птица распушила чудо-хвост.
Вот папоротник и резная сетка
Из искр, снежинок и чудесных звёзд.

То первое художество морозца
Назавтра снова смоется дождём
Или растает под лучами солнца...
Любуюсь разрисованным окном.


Осенние приметы.               

Опять багряные зарницы
Всю ночь тревожили меня.
Они взлетали, как жар-птицы,
Крылами яркими маня.

Они потом садились в поле,
Сияя сполохом пера.
А, отдохнув,  опять волю,
И так - до самого утра…

А через поле, в перелеске,
Среди молоденьких осин,
Паук развесил занавески
Тончайших самых паутин.

Рябина ягоды в багрянец
Опять раскрасила, а вот
В осинах трепетный румянец,
Который очень им идёт.

В берёзках нежных позолота
Рассыпалась среди листвы.
Туман клубится из болота,
Просачиваясь сквозь кусты.

И всюду вовсе не случайны
Приметы осени златой…
По полю движутся комбайны,
Оставив поле под стернёй.

Влёт сразила осень лето…

Влёт сразила осень лето,
Стрелы елей заточив.
Понесла по белу свету
Заунывный  грусть-мотив.

Вместе с ветром-листовеем
Закружилась над землёй.
То вдруг дождик мелкий сеет,
То вдруг ливень проливной.

Платье ново, в жёлтых листьях,
Бус рябиновых ряды.
А в ушах серёжки-кисти,
Как рубины-ягоды,-

Так на солнышке сверкают,
Льют калиновый свой свет.
Осень - девка молодая,
На ногах обутки нет.

Весь сентябрь плясала, пела,
Бабье лето поднесла.
В октябрины поседела,
В ноябре простыла вся.

Уступила, убегая,
Место матушке-зиме.
Постаревшая, босая,
В старом, рваном зипуне,

Что на плечи ей накинул
Шустрый ветер-листовей..
Он любезно встретил зиму
И расшаркался пред ней.
 

Пришла к нам снова…

Пришла к нам снова смуглянка-осень,
И тратит с шиком деньки свои.
Роса застыла на ветках сосен,
На колких кончиках хвои.   

В прозрачных каплях я солнце вижу,
Оно искрится, горит внутри.
А небо синей огромной крышей
Упало с выси на край зари…

Взгрустнулось что-то, а  за плечами
Годов ушедших тугая кладь.
А в ней и радость, и боль печали:
Там на крылечке встречает мать…

Играет ветер ветвями ивы,
И златовьюжье листвы опять.
А мне б девчонкой - смешной, счастливой,
С рябины гроздья в подол срывать.

А мне бы в детство, а мне бы в юность,
А мне бы с милым, да до зари...
А я сегодня чуть свет проснулась,-
Как  ворковали мне сизари.

Ах, как я раньше тебя любила!
Тянусь я в мыслях к тебе опять...
Как поживаешь, чужой мой милый?
Да разве надо про это знать?


Предосеннее.

Картина лета не затронута
Отлётом перелётных птиц.
Зерно не снято и не смолото,
Не видно вечером зарниц..
        А уж туманы подымаются
        С нагретой тёплым днём земли.
        И скоро, скоро вновь появятся
        В осеннем небе журавли.
Палитра лета разноцветн¬ая
Под косы на лугах легла.
А сердце думушка заветная
Слезой горючей обожгла.
        Что ты ушёл к моей подруженьке,
        Коварной, ветреной такой.
        А ты моим был  милый, суженым,-
        Но знать  не суждено с тобой…   
Ты  на Покров назначил свадебку,
При встрече, свой отводишь взгляд.
О том, что стал ты, милый, бабником,
В деревне люди говорят.

Вновь осень…

Вновь осень. Ветер-листобой
Вовсю орудует в природе.
Сороки вновь наперебой
Его ругают в огороде.

А старый ворон на суку,
Устав от жизни, дремлет чутко.
Но, вздрогнув,¬ каркнет в темноту,
Глаз приоткрыв лишь на минутку.

Хоть потерял он счёт давно,
Замрёт опять, года считая.
А листья, словно птичья стая,
Взлетев, колотятся в окно.
 
За окном сиреневый закат.

А за окном сиреневый закат,
Рябинок алые пылают свечи.
А осень распластала яркий плат
Себе, молодке, на крутые плечи.
 
Босой ногой идёт по тишине,
Шуршит листвою, клюкву рассыпает.
И на озёрной пляшущей волне
Легонько стаю лебедей качает.

Молодка-осень, скоро, в октябре
Тебя дожди состарят затяжные.
Твой плат померкнет, будут на заре
Дрожать слезами капли дождевые.

И ты, борясь с нахалкою зимой,
Наряд златой истреплешь весь в лохмотья.
Покинешь мир с понурой головой,
Униженная и с иззябшей плотью.

Снова про осень.

Платье золотое скинула на камень,
Алый полушалок прочь летит с руки,
И нырнула в речку. Словно яркий пламень
Вынырнув, взметнулся в небо у реки.

То купалась осень, плавала невинно...
В это время ветер платье-злат украл,
Алый полушалок бросил на рябины,
А наряд на листья взял и разобрал.

Разбросал, развеял, и пустил по ве;тру
Золото одежды, и обнажена
Осень под сосною плачет, плачет где-то,
То, что задождило, - ветрова вина.

Встреча с осенью.

Я вчера, выходя за околицу, встретила осень,
Листопадным багрянцем горел у неё сарафан.
Сорвала мне она гроздь рябины багряной с откоса,
И над речкой повесила лёгкий, белёсый туман…

-Ты ещё молодая, красивая рыжая осень,
Сполох бабьего лета мне даришь листом с тополей.
Но весну принести мы с тобой давай вместе попросим
Отлетающих снова любимых моих журавлей.

Что-то сердце заныло, наверно гнетёт ностальгия¬
По ушедшим годам, по денькам, как и ты, золотым.
Осень, осень, а знаешь, наряды твои дорогие
Разнесёт, разовьёт над землёй хмурый ветер, как дым.

Так и годы мои пронеслись надо мной и пропали,
Словно в синей дали журавлей отлетающий клин.
Только знаешь, они никогда не сбиваются в стаи,
Просто каждою осенью год улетает один.

Я люблю тебя, осень, подруга моя золотая,
Кубок сладкий, что ты налила мне, я выпью до дна.
Ты прости, что тебе горечь с сердца опять изливаю,
Но в году ты такая всего лишь бываешь одна.

Прочь унынье, давай мы закружимся в танце весёлом,
И тогда полетит от небес до земли листопад.
А когда мы увидим, что лес стал берёзовый голый,
Мы собьёмся с тобой, и начнём танцевать невпопад.

То ли ты, то ли я, то ли вместе с тобой мы в полёте
Мы друг друга ведём, а куда, я совсем не пойму…
Осень, осень моя, а денёчки твои на излёте…
В невесомом, прозрачном, осеннем природа дыму.

 
Осенний вечер.

Ветер листья рвёт и носит,
И гоняет жёлтый ком.
Я к стеклу прижалась носом:
Словно в детстве, за окном

Беспросветье туч на небе,
И не пишутся стихи.
О насущном думы хлебе,-
Вроде рифмы не плохи.

Небе-хлебе, поле-доле,
И любовь-морковь пришла.
И писать нет сил уж боле,
И склонилась голова.

Видно Муза загрустила¬,
И промокла под дождём.
Я её бы запустила,
Пусть бы в мой явилась дом.

Где ты, Муза? Нет ответа,
И тоскливо за окном…
Потерялось бабье лето,
Не отыщешь днём с огнём.

 

Вновь в Лебяжьем озере. Песня.

Вновь в Лебяжьем озере
У речной излучины
Солнышко вечернее плавает в воде.
На закате розовом
Скрипнули уключины,
Плоскодонка-лодочка режет бок волне.

Лилии точёные
С жёлтыми кувшинками
Стебелёчков нитями держатся за дно.
С озера зелёного
Потянуло тиною,
Опахнуло сыростью с ветром заодно.

Брошу вёсла лёгкие,
Замолчат уключины,
И доверю лодочку теченью и волне.
В прошлое далёкое,
К Нюминой излучине
Я ночами длинными прихожу во сне.

Поздний вечер.
                Г. Рудаковой.
Вечер поздний, досветки заката
Озаряют поникшие травы.
Разрезвились в лугу жеребята,
И на них никакой нет управы.

С перемётной сумой бродит вечер,
Собирает звезду за звездою.
Месяц в небе привычен и вечен.
Скоро речку затянет шугою.

Зимней стужи с лепухами снега
Ожидает озябшее поле.
И в сарае без дела телега
Помнит лето фантомною болью.

На изломистых ветках рябины
Разместилась скворчиная стая.
И по ветру плывут паутины,
Вечер поздний, закат догорает…

Время светлой тоски и печали…

Время светлой тоски и печали...
Затаился в душе непокой...
Как же плакали, громко кричали
Журавли над притихшей рекой.

Улетали, опять улетали,
Все ли, все ли вернутся домой?
Время светлой тоски и печали,-
Ожидание встречи с зимой.

Танцы ветра.

Заструилась весёлая осень,
Разгорелся огонь листопада.
А над лугом туманом белёсым
По утрам разливалась прохлада…
       Ветер с листьями кру;жится в вальсе,
       Их бросает налево, направо.
       Потанцуй, осень, с ним, не стесняйся,-
       Вы такая красивая пара.
Посмотри, как расщедрился ветер,
Сколько злата под ноги швыряет.
Он сегодня всю ночь до рассвета,
Лишь с тобой танцевать обещает.
       Не земля, а цветастая скатерть,
       По лесам - из листвы покрывало.
       Почему собралась, осень, плакать?
       Почему ты дождём зарыдала?
Ну, а ветер горяч и буянист,-
Листьев нет – рвёт он ветви деревьев….
Но закончился с осенью танец,
Не танцует она – уже дремлет.
       Время осени кануло в Лету...
       Ветер в танце меняет партнёра.
       Подхватил, закружил на рассвете
       Зи;му белую в танце мажорном.
С ней стал выть, танцевать по сугробам,
И дичать начал зимней порою.
А потом притаился он, чтобы,
Распалиться пред юной весною.
       Вот теплом он дохнул весне в очи,
       Одарил её лёгкой прохладцей.
       И обнял невзначай, между прочим,
       Закружился с весной в белом танце.
Над землёю взвились, рассыпая
Зелень листьев в берёзовых кронах.
И природа, почти что нагая,
Принакрылась нарядом зелёным.
       Только ветер, стервец и проказник,
       Бросил в танце весну, догоняя
       Лето красное.  Что был за праздник:
       Лето, ветер и солнце сверкает.
Вот и осень опять на подходе,
Ветер снова партнёршу меняет.
Как всегда независим, свободен,
И опять, как всегда, изменяет.

Прощальное танго.

Озябшее утро, седые туманы
Всплывают и тают во мгле восковой…
И с осенью лето прощальное танго
Танцует, кружась над зелёной землёй.

Под музыку ветра, под блеск звездопада,
Под соло дождя расстаются они:
-Прощай моё лето – тепло и отрада,
-Прощай моя осень – дождливые дни.

Один раз в году, повстречавшись, танцуют.
Как прежде, сегодня они завершат
Свой танец прекрасный любви поцелуем,
И в разные стороны вновь улетят.

И долгое время, в течение года,
Они ожидать будут сказочный миг,
Который подарит опять им природа,
И в танце сольются, объятья раскрыв.


Октябрьский вечер.

Октябрьский хрусткий за окном ледок
Слюдой пометил дождевые лужи...
А на столе варенье и медок,
Картошка и грибы - отличный ужин.

А иней землю ровно забелил,
Раскрасил белым, не оставил пятен.
Хотя вчера холодный дождь нудил,
И до чего же был он неприятен!

Осинник сбросил дорогой наряд,
Грачиных гнёзд лохмотья на берёзах.
Кидает в окна алый свет закат,
И вечер крепче лужи подморозил...

За чашкой чая славный разговор,
Ютится кошка у трубы на печке.
Подкрался тихо, словно ловкий вор,
Октябрьский вечер... Зажигаем свечи.


В тумане.

Я иду сквозь туман по тернистому полю,      
По краям никнет клевер, в пудре инея бел.
Конь несётся стремглав, чуя вольную волю,
И от этого он безудержен и смел.

Скрылся конь, как виденье, в густо-белом тумане,
Я его силуэт чуть смогла разглядеть.
Только цокот копыт, только звонкое ржанье,
Только в сердце желанье за ним полететь.

И шуршит под ногами стерня сухо, жёстко,
Поле сгорбилось и поднялось впереди,
Лес темнеет пятнистый – берёзовый остров
Среди голых полей - сквозь туманный разлив.

По траве инеистой тёмный след пролегает
У меня за спиной, и сбивают шаги
Иней с острой стерни, инеинки слетают,
И осыпаны белым мои сапоги.

Под луною берёзоньки остекленели,
И застыли кусты в белой пудре вдали.
На пригорке стоят две разлапистых ели,
Да так гордо стоят, словно в центре земли.

За спиною моей, сотрясая туманы,
Фыркнул конь, что вернулся из дальней дали…
То ль вернуться домой мне, а то ль ещё рано,
Всё туманы, туманы плывут от земли.


На болоте.

На болоте немеряно клюквы,
Был на клюкву богат этот год...
Эхом прошлое наше аукнет,
Словно клюкву, года соберёт.

Россыпь ягод багровых на кочках,-
Щедрость осени - гостьи лесной...
Вот уж стали невестами дочки,
Сын-жених, он пока холостой.

По болоту вразброс голубика,
В рыжих листиках каждый кусток.
Перезрела, прокисла, поникла,
Прикоснёшься, и сразу у ног

Горстка ягод. Ах, если б пораньше
Их собрать, да пустить на вино...
По болоту всё дальше и дальше,
А от ягод красно и красно.

Чахлых сосен замшелые ветки
Нацепили вуаль паутин...
Наше прошлое где-то в том веке,
И давно распрощалась я с ним.

Но оставила там я тропинку,
По которой мы рядышком шли...
Загрустишь, и тебе я откликнусь,
Только громче меня позови.
 

Сентябрь сорил листвою жёлтой.

Сентябрь сорил листвою жёлтой,
Гнул ветер во поле кусты.
И осень шла стернёю колкой,
Туманом куталась густым.

Босая шла, в нарядном платье,
И в косах гребень золотой.
Весь мир у ног, в её объятьях -
И лес, и ивы над рекой.

И поле с копнами соломы,
И луг отавный, и река,
Деревня, что в четыре дома,
И каждый дом без мужика.

Но вот объятья ослабели,
И ноги осени в крови.
И белы мухи  полетели
До остывающей земли.

Ложились в поле и на речку
И тут же таяли в воде.
А осень, что ж, она не вечна,-
Уже зима, зима везде.

Идёт в пушистом белом платье,
С холодным ветром в рукавах.
Её холодные объятья
Наводят на живое страх.

В деревне, что в четыре дома,
И каждый дом без мужика,
Нет дров совсем, в печи солома…
Замёрзнут все наверняка.


Отлистопадило.

Ну вот, опять отлистопадило,
Занепогодилось опять.
Потоком золотым отпадали
На землю листья догнивать.

Потух костёр за синей речкою,
Искрой последний лист упал.
Осталась зелень сосен вечная,
Да пунцовеет краснотал.

А утром лужи подморозило,
Хрустит ледок под сапогом.
И потемнело наше озеро,
Как будто залито свинцом.

На проводах озябший скворушка
(От стаи, видимо, отстал).
Ах, забубённая головушка,
И где ж ты стаю пролетал?

Грустит калина обнажённая,
Рубины ягод на ветвях.
Лежит листва её стозвонная
Густым покровом на корнях.

Опять, опять отлистопадило,
и дремлет лес в предверье вьюг.
А нудный дождик волю празднует,
Поры осенней лучший друг.

Но не придёт весна за осенью,
Не повернутся реки вспять.
Слетели листья жёлтой россыпью.
Отлистопадило опять.

Повенчала осень…

Повенчала осень нас с тобой сегодня,
Счастья насулила нам на целый век.
По дорогам ветер ворох листьев гонит,
И ещё не скоро скроет землю снег.

А в макушках сосен - рыжий кокон солнца,
Выпускает нити - лучики к земле,
А они стекают золотисто-звонко,
И застыли искрами смолки на стволе.

Закружились в танце мы с тобой осеннем,
Вместе с нами кружит листьев хоровод.
Мы навек запомним каждое мгновенье,
На двоих поделим  радость, боль невзгод.

Поздние цветы.

Осень уходила в стоптанных ботинках,
С зонтиком дырявым, с ливнем за спиной.
С полною охапкой сорванной калины,
Ягоды пунцовой, подмороженной.

Осень уходила… Улетели гуси…
Почернело золото сорванный листвы.
Отчего на сердце столько светлой грусти?
Просто ещё живы поздние цветы.

И от запоздалых, среди трав увядших,
До последней ниточки вымокших цветов
Снова в сердце радость. Что бывает краше,
Когда дождь и серость, ярких лепестков?


Ещё раз про любовь.

За околицу лет дни летели шальные,
Отцвели земляникой в весеннем бору.
Дни настали спокойные и золотые,
Запоздалой любви я букет наберу.

В запоздалых цветах есть печаль увяданья,
Хоть октябрь за окном, не прокисло вино.
И невзрачный букет, как большое признанье,
Той любви, что ещё пережить суждено.

Скоро   Покров.

В рябины пала алая заря,
И полымем они горят и рдеют.
И почернели в травах клевера,
Но как же ярко озимь зеленеет!

По миру осень рыжая летит
И сыплет по ночам свои зарницы,
И тушит их в воде лесной реки,
Зеленобровой, в ивовых ресницах…

Мелькают дни, и осени подол
Под утро оторочил белый иней.
А дождик, что недавно нудно шёл,
Застыл слюдой на лужах светло-синей…

И вот Покров. И выпал первый снег,
И тут же стаял, словно не бывало
На влажной, призастывшей чуть земле,
Пушистого, как вата, покрывала.

 «Покрой, Покров, земелюшку снежком,-
Так в старину говаривали¬ люди, -
А красную девицу женишком»…
Ну что ж, всё верно, значит, свадьбы будут.

Консервная банка.

Бьёт наотмашь сегодня в окно
Ветер мокрою веткой осины.
Поздний вечер… И очень темно…
От небес до земли – всё дождина.

А под крышу, под самый поток
Кто-то бросил консервную¬ банку
Кверху дном. И всю ночь стукоток,
Выбивают дождинки морзянку.

Надоело… Но выйти мне лень
И убрать… Ладно, утром пораньше…
Но проходит ещё один день,
Дождь всё тот же и банка всё там же…

Ветер веткой уже не стучит,
День в окошке, и сеть бисеринок
На ветвях и на травах блестит
Из блестящих прозрачных¬ дождинок.

Может банку сходить и убрать?
А зачем? Дождь закончился¬ шустрый.
А вот если начнёт вновь стучать,-
Вот тогда… Может быть… Может утром…


На болоте.   (Панькову А.А. мужу сестры).

Клюквой усыпано сплошь всё болото,
Ягод не мерено – только бери.
Ворон-старик всполошился чего-то,
С ёлки взлетел и коснулся зари

Краем крыла и отпрянул… Обжёгся?
Я с удивленьем смотрю на него.
Каркает громко, знать песней зовётся
Карканье это, и только всего.

Зорька раскрасила клюкву вишнёво,
Стебли с листочками сетью лежат.
В ягодной каждая кочка обнове,
Ниточки-стебли, свисая, дрожат.

Я не ленюсь, наполняя ведёрко,
Зрелую ягоду споро беру.
Кланяюсь каждой я кочке узорной,
Солнышко греет, небось загорю…

Так я неделю ходила за клюквой,
Солнце совсем не жалело тепла.
В крепком загаре лицо моё, руки…
В школе спросили: «На юге была?»


Пьяные свиристели.

Рябина созрела, и осень в разгаре,
Предзимник-ноябрь  постучался в окно.
То дождь, то мороз – межсезонье в ударе,-
И в ягодах сок превратился в вино…

Но вот на рябине не счесть свиристелей,
И гомоном птичьим рябина полна.
Огромною стаей они налетели
(А ягоды нынче со вкусом вина!), -

Щебечут, порхают и с ветки на ветку
Летают да бойко рябину клюют.
И вот опьянели. Упав на беседку,
Невнятное что-то бормочут... поют...

Упали на землю, упали на травы,
Не могут подняться уже на крыло…
Зачем наклевались вы ягод-отравы?
Ах, как же вам, бедные,не повезло.

А кот, даровую увидев добычу,
Крадётся, хитрюга – сейчас доберусь!
А пьяные птицы уже не «курлычут»,
Лежат кверху лапками. Кот? Ну и пусть!

Проглота-кота прогоняю я вичкой,
А дальше что делать, никак не пойму? —
То ль в кучу собрать этих милых мне птичек,
То ль ягод откушать и мне самому?


Ветер.

Жжёт лицо мне мороз-огонь,
Застелила пути пороша.
Ветер воет: «Не тронь, не тронь!»…
Я сегодня дела заброшу,

И пойду (ветер в спину) в лес,
Через поле, одна пойду я…
Ветер мне: « Что забыла здесь?»
Оглянусь – он со злостью дует.

Под запахнутое пальто
Ветер лезет, сердито воя.
Он не знает совсем  о том,
Как бывает тошно порою...

В лес вошла. Поброжу в лесу.
Ну, а ветер – стукнулся в ёлки…
Я сегодня домой принесу
Ветку ели зе;лено-колкой.

Я сегодня тоску души
На еловых лапах оставлю…
Ветер в ветках колючих: «Шу-ши»…
Он запутался в них. И славно!