Страдания суму я донесу. Былинка

Страдания суму я донесу. былинка
Александр Раков
СТРАДАНИЯ СУМУ Я ДОНЕСУ

С о. Никоном мы познакомились летом 1995 года в Печорах. Тогда я часто приезжал в Псково-Печерский монастырь к архимандриту Пантелеимону (Борисенко), и дело шло к его духовному наставничеству, но вскоре после кончины Владыки Иоанна (Снычёва) 2 ноября 1995 года, если теперь не ошибаюсь, 11 ноября, от приступа бронхиальной астмы скоропостижно ушёл ко Господу и о. Пантелеимон — гробокопатель в Богом зданных пещерах. Память вечная!
Я мог бы поделиться с вами, как старый насельник обители сам разыскал меня среди сонма паломников, как радостно встречал в храме во время службы и обязательно давал одну из поминальных тетрадок, какую роль сыграли его слова, когда я исповедовался у него дома, как мы вместе лежали в одной питерской больнице, — но разговор о другом монахе ведёт прекрасный рассказчик иеродиакон Никон(Муртазов), поэтому я смиренно уступаю ему немного места в книге.

Скончался схиархидиакон Иларион, насельник Киево-Печерской Лавры, принявший на себя духовное чудачество — своего рода юродство. Многие из начальствующих, особенно в монастырях, не понимают их и гонят от себя и братии.
Но Иларион братии нравился. Он дожил до глубокой старости и преставился не в Лавре, а в Покровском женском монастыре. Но братия помнят его и рассказывают: однажды этот раб Божий тяжко занемог и уже готов был преставиться. Ему сделали гроб и ждали лишь смертного часа. Но на удивление всей братии, после принятия Святых Христовых Таин Иларион поправился и поехал на Афон. Владыка, приехавший на тот момент в Лавру, справился об Иларионе. Ему отвечают: так, мол, и так, Иларион жив и ещё отправился благодарить Матерь Божию на Афон. Подивился Владыка этому чуду.

МОЛИТВА
Я, Матерь Божия, ныне с молитвою
Пред Твоим образом, ярким сиянием,
Не о спасении, не перед битвою,
Не с благодарностью иль покаянием,

Не за свою молю душу пустынную,
За душу странника, в свете безродного;
Но я вручить хочу деву невинную
Теплой Заступнице мира холодного.

Окружи счастием душу достойную;
Дай ей сопутников, полных внимания,
Молодость светлую, старость покойную,
Сердцу незлобному мир упования.

Срок ли приблизится часу прощальному,
В утро ли шумное, в ночь ли безгласную,
Ты восприять пошли к ложу печальному
Лучшего ангела душу прекрасную.
Михаил Лермонтов, 1814—1841 (№ 6, 177)

А Иларион, вернувшись и пожив некоторое время в Лавре, собрался в паломническую поездку, теперь уже в Иерусалим. «Куда он у вас всё ездит — подвижный монах?» — спрашивает Владыка игумена. — «В Иерусалим, по своей воле», — сетует игумен.

ПРОЩАЛЬНЫЙ ЧАС В ИЕРУСАЛИМЕ
Сердцу милый, вожделенный,
Иерусалим, святейший град,
Ты прощай, мой незабвенный,
Мой поклон тебе у врат.
О тебе, моей святыне,
Глас с мольбою возношу:
И всевышней благостыни
От небес тебе прошу.
Я с отрадой и слезами
Отплываю по морям:
Ты же будешь за горами,
Светлый трон Царя царям,
Правдой землю ты наполнил,
Возвестил Христов закон:
Нам же живо ты напомнил,
Что страдал в тебе Сам Он.
Этим сердцу ты дороже,
Выше всех мирских красот.
Как я счастлив, дивный Боже,
Видеть верх Твоих щедрот.
Так прощай, я отплываю,
Град — сокровище веков;
Вас с Сионом величаю,
Чту превыше облаков.
Выше славы до чертога
Град известен в небесах,
Даже имя носишь Бога,
Граде, весь ты в чудесах!..

А Иларион меж тем приезжает в Санкт-Петербург, к дорогому батюшке о. Иоанну Кронштадтскому. Сидит он, значит, за игуменским столом и рассуждает: «Вот мне бы надо сейчас поехать к преподобному Серафиму Вырицкому да к Ксении Блаженной». — «Батюшка, у нас и машины-то нет, на чём вы поедете?» — «Будет! — безмятежно улыбнулся Иларион и стал молиться: — Господи, пошли машину».
Игумения и сёстры смеются над его юродством, а он всё просит. Потом вышли на улицу. Тут подъехала машина прихожанина обители. Батюшка: «Можно попросить вас отвезти нас в такое-то место?» — «Пожалуйста, с полным удовольствием», — улыбаясь, отвечает мужчина. Тут подошли ещё две машины, и оба водителя предлагают батюшке свои услуги. Вот как бывает с простыми, сердцем открытыми Богу людьми.

Сто вёрст — не крюк, услуга — не обуза.
Садись, приятель, Бога не гневи!
Ещё с времён Советского Союза
Во мне осталась выручка в крови.
Машина — зверь, и за рулём не «чайник».
Сто вёрст — не крюк, а деньги — ерунда.
Я не беру попутчиков случайных.
Мне по пути с тобою хоть куда!
Юрий Шутов, СПб., р. 1946 (№ 2, 135)

А в Иоанновском монастыре до сих пор хранится дар о. Илариона — святая икона. Царство ему Небесное!
Иеродиакон Никон (Муртазов),
Иоанновский монастырь на Карповке

Пояснение. «В буквальном смысле слово “юродивый” означает сумасшедший, “уродившийся не таким”. Юродивыми же Христа ради называются те, кто добровольно избрал юродство — подвиг религиозного отречения от мирского разума и эгоистического “здравого смысла”. Поэтому поведение “Христа ради юродивого”, такое странное с обыденной точки зрения, — отнюдь не сумасшедшая безсмыслица. Это образная проповедь, свидетельство веры».
Религиозная энциклопедия

ЮРОД ИВАН
Над Угличем несутся облака, в монастырях торжественное пенье, юрод Иван, посаженный в ЧК, испытывает кротостью терпенье. Но вот в подвале раздаётся гуд. Мелькают в люке головы и плечи, мадьяры красноштанные идут, ругаясь на неведомом наречье. «Вставай, юрод!» — «Я кроток, сир и гол, и Сам Господь послал мне эту долю». — «Скорей вставай, последний протокол гласит: “Юрода выпустить на волю”».
Юрод в ответ: «Страдания суму я донесу… Крепка Господня дума…» Юрод умолк, и грезится ему горящая могила Аввакума. «Но мы тебе не выпишем пайка, в Поволжье голод, уходи отсюда». — «Хочу страдать». Оставлена пока, уважена юродова причуда.
Над Угличем несутся облака, в монастырях мерцанье белой моли, так поминали в древние века — горбушкой хлеба и щепоткой соли.
Сергей Марков, †1979