Птицелов

                С. В. 

                I

Никого не виня и не помня почти,
я касаюсь огня, и мой пепел в горсти
оживает как Феникс, качает ладонь.
Ему не повезло, ему вновь на огонь.
Громыхает грозой горизонт, как засов,
и качаются в такт стрелки старых часов.

                II

Все часы отстают, вся листва на земле,
вся земля далеко, и все дальше во мне
укоризненный взгляд материнской души,
и архангела сдавленный стон «Не греши»
Мне-то что за печаль. Я сижу взаперти.
Головой шевеля, повторяю «Прости»

                III

Пусть скрипит колесо, мне-то что за беда.
В городах под ногами больная вода.
Так хотела припасть к ледовитым морям,
день и ночь помогать боевым кораблям,
падать вниз и у чайки кипеть на крыле,
а глядишь – только лужа на стылой земле.

                IV

Небеса-берега, города-времена,
что увидишь еще, оттолкнувшись от дна,
запрокинув лицо. Рябь на верхней слюде -
там бесследно проходит Любовь по воде,
и шаги тяжелы, и цена высока,
и от каменных слов цепенеет рука.

                V

Никого не виня и не помня почти,
я пишу для тебя. Соберись и прочти.
И такой же, как был, но уже в глубину
перехваченным горлом, с любовью - «Тону»,
и куда выходить, бездна - новокаин,
и скулою во мглу, как в колени твои.

                VI

Коготочком царапая в тесной душе,
ты не ведаешь счастья в моей парандже.
Птицелов поневоле, судьбой занесло,
я бросаю в пучину своё ремесло,
небеса-берега, переклички веков.
И качается жизнь, точно чаши весов.