Белый всадник и синева

Желтеет кольцо на синеве
твоих глаз, уже поздно нам умирать.
Белый всадник на белом коне
Прискачет чистую кровь растворять.
Через вены и ноздри проникнет
В тело, чтобы к морям увезти
Сознанье, что вскоре привыкнет
к парусам, меняющим цвет,
к мультфильмам цветным на волнах,
к кораблю, что в туманы одет.
Бороздит океан в небесах.
Там вдалеке видны берега.
Сколько боли и грусти ждет тебя там!
Только твоя туда ступит нога,
Попадешься ты в сети к врагам.
Даже тот, кто с тобою летал
в хамелеоновых облаках,
В конвульсиях там умирал.
Умирал у тебя на руках.
Он держал твои белые волосы
так крепко, будто под ним пустота,
Разметав порошковые полосы
дрожащей рукой и с пеной у рта.
Там каждая клеточка тела
полыхает адским огнем.
И все, кого раньше ты грела
осуждают открыто или тайком.
В памяти материнские слезы
течением гонят вновь к берегам.
Где же наш Всадник, где наши грезы?
Наше целое делят напополам!
Со всех сторон подобно петле,
Что стянется вскоре на шее,
Берега наступают во мгле. 
И ничем ее не рассеять!
Скалятся рифами стыд, сожаленье!
Солнце тускнеет вверху, растеклось!
Ты слишком привыкла к невозвращенью,
Реальное с нами не прижилось.

Вместо неба движутся стены.
Возненавидишь ты снова меня,
Когда закричат твои вены
от охватившего их огня.
А я в голодного зверя
превращусь, овладею тобой.
Но заперты будут все двери.
И не будет сил дать мне бой.
Лишь Белый всадник меня усмирить
способен на пару часов.
Будешь ты лгать, притворяться, юлить,
Чтобы снова открыть засов.
Но есть способ один разорвать
замкнутый круг двуликого зверя.
Последние капли будут стекать
к кончикам пальцев со вскрытой артерии.
Тогда я усну вместе с тобой
И проснусь в чьем-то новом сознании
Достаточно слабым, чтоб слово «стой!»
Внутри разжевалось в мычание…