Юбилейное себе

      

Припорошился времени инеем
В волосах, прежде вьющихся, ряд.
Мало, кто окликает по имени –
Николавна!...Мамаш!  - норовят.

Но наивному сердцу не верится,
Вряд ли сумерки станут светлей!
Только скоро взметнется метелица,
Заметая мой след на Земле.

Мрачный нищий гнусавит на паперти,
Крошки хлеба в седой бороде.
И по-прежнему выплески памяти
Возвращают меня в годы те,

Когда зимние дни были длинными,
И не жаль уходящей весны,
Под часами с кукушкой, старинными
Безмятежными детские сны.

Когда мама в халатике штапельном
И в короне из русых волос
Отвечала всегда обязательно
На любой мой наивный вопрос.

Когда детские беды и горести
В миг один разрешались отцом.
Когда страшные сказки и повести
Были лишь со счастливым концом.

Вот опять День рождения, здравицы
И веселье за шумным столом,
На коленях у дочки-красавицы
Кареглазое чудо с вихром.

И печали мои и сомнения,
И надежды на лучшее – в нем.
И неясное чувство томления
Душу мне обжигает огнем:

Что останется в памяти Жорика?
Не запомнит из детства малыш
Деревенского старого дворика
И в сугробы упрятанных крыш.

И рук деда, натуженных, с венами,
Что трепали его по щеке,
Колоколенку с древними стенами
На зеленом холме вдалеке.

Все, чем сущность моя наполняется,
Без чего мне не жить, не дышать,
Все кончается в жизни, кончается,
И ничто не вернется назад…

Каждый знает об этом заранее.
От того и потери больней.
Даже слякоть с годами желаннее,
А закаты грустней и алей.

И наивному сердцу не верится
(Оправданья неверию нет!),
В то, что скоро взметнется метелица,
На Земле заметая мой след.