Cycle de Macedonia. 4

Я возьму свой единственный, тонкий холст,
Тот, что сделан тобою из бархата ночи,
Без кистей, нарисую руками, молча,
Твой портрет, для меня он совсем не прост.

У меня не осталось мною намешанных красок,
Тех, что мне так легко давались, пока ты меня любил,
Воспоминанья остались, но, видимо, ты забыл,
Или, быть может, тогда не снимал своих масок?

Я нарисую твой образ, как свет в ночи,
Слезы глотая тихо, а, может, гордо,
Руку держа, чтоб кисть не дрожала, твердо,
Я умираю, ты же по-прежнему тих, молчишь.

Я с содроганьем тебе посмотрю в глаза,
В них – одиночество, холод, как в настоящих,
Утону там и захлебнусь, как раньше,
Казалось бы, что я еще то могу сказать?...

Портрет твой закончен; Теперь я совсем истощен,
Всю душу вложил я в тебя, до последней капли,
Как холодно.. Бьется ли сердце? Вряд ли,
Мне больше не больно; Я вру, хоть ты мной прощен.

Щекой прикоснусь к еще не засохшей коже,
Закрою глаза, хоть на миг я могу уйти?
Но нет, не свернуть с моего рокового пути,
Останусь в Аду, только ты в мир вернуться можешь.

Я все уничтожу, что связано как-то  с тобой,
Все мысли и фразы, а так же и твой портрет,
С разбитым рассудком, мне кажется, жизни нет,
Но все ж мне приятно, что я изувечен судьбой.

Я кину в огонь мои краски и нежный шелк,
Я выкину все, ты мне видишься в каждом деле,
Твои нахожу я следы и на собственном теле,
Они все кричат, будто боль мою ставят в упрек.

Пойми, что кроме тебя мою душу никто не излечит,
Но я то не нужен, и мне остается уйти;
Скажи мне, ты сможешь когда-то меня простить?
Улыбка твоя всех греет, меня же она – калечит.