Иосифу Бродскому

Последний тёплый луч скользнул в окно
и вмиг отпрянул, оказался заперт
в моей каморке. Может, взгляду есть
за что здесь зацепиться: вот носки
лежат холмом, что муравейник; стулья,
как ферзь с ладьёй, грозят друг другу; пыль
в луче пылает, притворяясь светом,
на деле же являясь минус им;
Но вот лучу упасть – куда? Везде,
как чёрная дыра, пространство тянет
к себе, не отпуская.
Он притих,
дотронулся до – нет. Меня не тронь.
Я ныне Морра, я лежу в снегу,
в ладонях лёд. Дотронулся до – что ты,
последний летний сын, лети на юг.
Таких, как ты, там тьма – как это странно
звучит: тьма света! Пр;пасть – пусть. Таких,
как ты, там пр;пасть. Ты, быть может, даже
не самый лучший брат и сын. Но там
тебе не будет одиноко. Здесь
пропасть простого проще. Пыль. Паук.
Последний мух уснул меж стёкол. Дождь
накрапывает крупно...
Луч пропел
неслышный струнный звук, летнул обратно
и растворился.
Лягу. Айсберг мой
всё меньше берг, всё больше айс. Добавлю
в свой муравейник пару муравьёв
и буду обрастать колючей шубой.
Лети, пока порывом не сорвало
последний лист; последний луч, беги,
пока, одевшись в белое, мой город
не выстроился тесными рядами
на похороны осени.
Прощай.