Вергилий Марон Публий

              (15 октября 70 года - 21 сентября 19 года до н.э).
 
     Вергилий — самый знаменитый поэт Августовского века. Родился  Вергилий  в небогатой семье в 70 году до н. э. близ Мантуи.
 Консулами  в это время были  Гней Помпей Великий, Марк Лициний Красс. Предание гласит, что ветка тополя, по традиции посаженная в честь родившегося ребенка, быстро разрослась и вскоре сравнялась с другими тополями; это предвещало младенцу особое покровительство богов, удачу и счастье.  Впоследствии "дерево Вергилия" почиталось как священное.
      Первое воспитание получил в Неаполе  и Милане, затем в Риме, в риторической школе Эпидия. В школе обучались  юноши из знатных фамилий, в том числе и будущий император Октавиан Август; дружеские связи, сложившиеся в юности, обеспечили Вергилию доступ в высшие круги римского общества. Здесь же он изучал греческую литературу и философию. Несмотря на интерес к эпикуреизму и на глубокое преклонение перед Лукрецием, Вергилий не примкнул к эпикурейскому учению.  Его больше привлекали Платон и стоики.
     В 45 году до н. э. Вергилий переехал в окрестности Неаполя, где стал слушателем философской школы эпикурейца Сирона. Он увлекался медициной, математикой и мечтал целиком посвятить себя занятиям философи-ей. В согласии с учением Эпикура он прожил жизнь уединенно, окруженный друзьями в небольшом поместье неподалеку от Неаполитанского залива. Юные годы Вергилия проходили в трагический период гражданских войн последних лет существования республиканского Рима.
Долгожданный мир, установился  только  к концу 30-х годов 1-го века до н. э. и  современники связывали с именем императора Октавиана Августа.
       Два первых крупных произведения Вергилия "Буколики"  - "Пастушеские стихотворения" (42-39 г до н. э.) и "Георгики" - "Земледельческие стихи" (38-30 до  н. э.), воспевают мирную жизнь на лоне природы. "Буколики" состоят из десяти эклог ("избранных стихов") и близки по форме "Идиллиям" Феокрита, знаменитого в Риме древнегреческого поэта Александрийской школы. Замечательная поэтическая техника Вергилия сказалась уже в этой первой книге поэта. В них попадаются еще выражения шаблонные, но нет ни одного небрежного стиха, все обработано с тщательностью и мастерством. В «эклогах» определилось искусство Вергилия писать афоризмами, которые потом, в течение тысячелетий повторял весь мир. Афоризмы щедро рассеянные в «Энеиде», так полно соответствовали миросозерцанию народа завоевателя, что быстро обратились в пословицы. Вергилий как бы запечатлевал в сжатой, меткой, красивой формуле то, что сам Рим выразил своей историей. И ни у одного историка нельзя найти более верной характеристики римлян, чем слова, вложенные Вергилием в уста одного из своих героев:

Выкуют пусть другие из дышащей меди нежнее
(Я допускаю), живей из мрамора выведут лики,
Лучше в судах защитят дела, движения неба
Циркулем изобразят, исходящие звезды опишут, -
Ты над народами править властию, римлянин, помни,
Вот в чем искусства твои: налагать условия мира,
Побежденных щадить и войной низвергать горделивых.»

Пастушеские  песни Вергилия полны мягкого лиризма. В них есть и сетования пастухов, покидающих родину, и песни о неразделённой любви, и тема народных состязаний в песенном творчестве.

     Центральная часть произведения, навеянная сицилийским мифом о пастухе Дафнисе, вносит в "Буколики" тему круговорота времен, смерти и воскресения.
    Светоний так описывал Вергилия: "Большого роста, крупного телосложения, лицом смуглый, походил на крестьянина.  Когда он приезжал изредка в Рим, показывался там на улице и люди начинали ходить за ним по пятам и показывать на него, он укрывался  от них в ближайшем доме». В Неаполе, где Вергилий обычно жил, его звали "Недотрогой" и «Девицей».  Он лишь иногда наведывался в Рим и слыл человеком очень образованным. Римляне почитали его как великого поэта, мастера слова. Правитель Октавиан Август считал его лучшим пропагандистом государственной политики. И сам Вергилий понимал свое творчество как общественное служение, очень ответственно к этому относился, был большим тружеником, славы не искал и жил затворником. Но его заметили. Меценат и Октавиан Август ввели его в круг государственных мужей, помогли взрасти славе поэта
     Женат Вергилий не был,  биографы говорят о его страстной привязанности к двум юношам, воспетым им, под вымышленными именами, в «Буколиках». Здоровья Вергилий был слабого, жил затворником, с друзьями встречался редко. Увлекался науками - медициной и особенно математикой. Всю жизнь мечтал бросить поэзию и целиком отдаться философии, об этом он говорил друзьям даже за считанные месяцы до смерти. Разговаривал поэт тяжело и несвязно, выступать публично не умел. Но стихи читал замечательно, и профессиональные ораторы завидовали тонкости и выразительности его интонаций.
   Ко времени учёбы в Риме относятся его мелкие стихотворения, из которых самое достоверное — Culet.  Над стихами Вергилий работал самоотверженно. Юношей он учился писать у молодых поэтов-новаторов, чьим правилом было: каждая строка должна быть обдуманной, каждое слово неожиданным, лучше меньше, да лучше. Этим заветам он остался верен на всю свою жизнь. Маленькие "Буколики" Вергилий писал три года, "Георгики" семь лет, "Энеиду" одиннадцать лет. Если посчитать, то окажется, что в "Буколиках" и «Георгиках" он сочинял меньше чем по стиху в день. А работа была ежедневной: поутру на свежую голову поэт слагал и диктовал  писцу сразу  большое количество стихов, а потом в течение дня их отделывал, оттачивал и сокращал - часто до нуля. 
     Хотя Вергилий и выглядел мужиком среди горожан  хотя и  родился в деревне в часе пути от Мантуи (еще век спустя там показывали тополь, по обычаю посаженный в день его рождения), хотя он и прославил в "Георгиках" сельский труд, но человеком "от земли" он не был и землю любил не как крестьянин, а как дачник. Неаполь и окрестная Кампания, где он жил, были излюбленными местами отдыха для изящного римского общества. На родину, в северную Италию, он возвращался лишь однажды, когда во время гражданской войны было конфиско-вано имение его отца. Вергилий два раза подвергался опасности потерять свои владения в Мантуе; но каждый раз его спасало личное вмешательство Октавиана, которому благодарный поэт посвятил вскоре две хвалебные эклоги.
    В Риме, куда Вергилий часто приезжал хлопотать по своим владениям, он сошелся с Меценатом и окружавшими его поэтами; впоследствии он ввёл в этот круг Горация, и оба поэта совершили вместе с своим покровителем воспетое ими обоими путешествие в Брундузий.

                ПОСЛЕДНИЙ ГОД

Последнюю свою вещь, "Энеиду", Вергилий  писал неуверенно, как начинающий, вначале сочинил все двенадцать книг в прозе, потом частями, по настроению, перекладывал их в стихи. Вергилий боялся, что мастерство спугнет у него вдохновение; поэтому то, что не давалось ему сразу, он оставлял вчерне или откладывал на будущее. В "Энеиде" у него несколько десятков строк в разных местах так и остались дописанными  лишь до половины. До последних дней Вергилий считал поэму недоработанной и неудачной: даже императору Августу, настойчиво требовавшему показать хоть что-нибудь из этого неведомого чуда, он согласился прочесть лишь три книги - вторую, четвертую и шестую. Умирая, поэт попросил друзей подать ему рукопись; они отказались, понимая, что он бросит ее в огонь. Тогда он попросил, по крайней мере, не издавать ничего, что не издал бы он сам; и "Энеида" появилась в свет лишь после его смерти, бережно подготовленная друзьями-поэтами по распоряжению самого римского императора.
    Вергилий был верным проводником правительственных идей. Но он не стал бы великим поэтом, если бы только это и отображал своим творчеством.  Работая над  «Энеидой»,  он решил соперничать в жанре дидактической поэмы с греческим поэтом Гесиодом. В этой поэме он выразил, хоть и пространно, свои пристрастия в философии, свои представления о смысле жизни, о счастье. Все ждали новую поэму как величайшее событие. Другой замечательный поэт, Проперций, писал тогда:

Сдайтесь писатели Рима, сдайтесь Эллады:
Большее нечто растет и «Илиады» самой!»

Вергилий  не любил  путешествий,  но  всё- таки  отправился в Грецию, считая, что  для завершения «Энеиды» ему необходимо своими глазами увидеть Грецию и Трою.

В Греции он тяжело заболел и на корабле Августа, которого встретил в Афинах, направился обратно на родину. Однако, морская качка и жара подорвали его здоровье. С полпути   он вынужден был вернуться,  так как в Греции занемог от солнечного удара, а, высадившись в Италии, через несколько дней умер.
     Похоронили   его  в Калабрии, близ Неаполя.
     Говорят, умирая, он оставил два распоряжения - сжечь "Энеиду" и на его могильной плите выбить эпитафию:  «Мантуей был я рожден, Калабрией отнят. Покоюсь в Партинопее. Воспел пастбища, села, вождей».
   А "Энеиду" он завещал сжечь потому, что не успел ее закончить, боялся, что незаконченное произведение может получить ложное толкование.

                ПОСЛЕСЛОВИЕ

«Бойтесь данайцев, дары приносящих», - эта фраза, ставшая крылатой во всех языках мира, принадлежит великому римскому поэту Вергилию. В его изложении Троя пала не в честном бою, а от хитрости и коварства данайцев, не будь этого, "Троя не пала б досель и стояла твердыня Приама». Хитрость и коварство, по Вергилию, исходили от злокозненного Одиссея.
  "Энеида» Вергилия - это римский эпос. Вергилий, по сути, стал римским Гомером. Римлянин, читая "Энеиду ощущал живую связь своего народа с великой Троей, с древними италийскими племенами. Это наполняло его сердце гордостью за себя, за свой народ. Гомер не рассказал о падении Трои, Вергилий же нарисовал яркую картину падения города.
      Произведения Вергилия стали классикой, потому что они давали людям то, для чего существует литература: взаимопонимание. В них каждый находил то, что было ему доступно и близко, и все это не исключало, а дополняло друг друга. Неискушенный читатель мог увлекаться нежными чувствами "Буколик", важными наставлениями "Георгик", драматическими событиями "Энеиды". Искушенный читатель мог наслаждаться утонченной словесной тканью произведения, где каждый оборот фразы, каждое слово, каждый звук были одновременно и предельно естественны, и  предельно необычны. Знаток словесности мог любоваться, как Вергилий вставляет в свои стихи целые пересказанные отрывки и переведенные строки из Гомера и Феокрита, но так, что они органично входят в новый текст и служат новому смыслу, обогащая его древнейшими литературными слоями. Практический политик мог оценить, как издали и исподволь  подводит Вергилий читателя к приятию той программы возрождения древних римских доблестей, которую  в эти же годы декларировал император Август. И, наконец, всякий с несомненностью чувствовал, что стихи Вергилия как-то откликаются на его собственный жизненный опыт, а также на опыт каждого современника и, может быть, каждого человека вообще, - хотя, вероятно, и не смог бы сказать, в чем этот опыт состоит.
      Бывает, что от поэта в веках остается одна строка или одно стихотворение, но такие, что делают его имя бессмертным, а от Вергилия остались три его больших главных сочинений: "Буколики ", «Георгики»,  "Энеида».
     Поклонение, которым имя Вергилия было окружено при жизни, продолжалось и после смерти поэта; уже начиная с Августовского века, сочинения его изучались в школах, комментировались учёными и служили для предсказаний судьбы, как оракулы Сибилл. Имя Вергилия окружалось таинственной легендой, превратившейся в Средние века в веру в него как в волшебника. Основанием многочисленных легенд о его чудодейственной силе послужили некоторые непонятые места его сочинений.