Ворона и лиса

Лиса, наевшись потрошков куриных,
До полной сытости ну, просто до отвала,
С разбойником лесным,
С соседом, серым волком.
Вторую ночь с ним, напролёт,
Так беспробудно пировала,
И отрешившись от забот,
Гуляла с чувством, с толком.

И, только рано поутру,
Когда угас последний такт гулянки,
Лиса, уединясь в своей норе,
Чтоб дух перевести и отдохнуть одной.
Её, внезапно, так скрутило,
Что это, явно, не от пьянки,
Свет белый, враз, померк,
И  на неё повеяло бедой.

Её мутило, плющило, рвало,
И мест себе она не находила.
Лишь в подсознании, что-то говорило,
Конец приходит ей.
И в наркотическом бреду:
Лекарств немало она употребила.
Ей бог, наверное, шепнул,
Что сыр, сейчас, в стократ нужней.

История ей старая всплыла,
Когда она, классически, как лоха.
На сыр ворону развела.
А, та, от счастья, явно, развесив уши,
Доверилась плутовке рыжей.
Не ожидая, знать, подвоха.
Довольно и поныне тех, кому такая лесть,
Вот так же, греет души.

И так ей сыру, бедолаге, захотелось,
Напоследок-то, откушать.
А, может быть, вторично,
Ворону мне удастся обхитрить.
Я, непревзойдённый лидер красноречья,
Смогу заставить себя слушать,
Что чёрных перьев тех пучок,
Мне, всё равно, что с сыром говорить.

Собрав в пучок остаток сил,
Плутовка, одной лишь мыслью томима,
Что жизнь спасёт ей только сыр,
Больна, наверно, брюшным тифом.
Не подозревая о плохом,
В болезни кроме выпивки помимо,
Хозяева тех чудных потрошков
 Болели птичьим гриппом.

И вот, покинув тайный свой приют,
На белый свет, изнемогая, но ползёт.
Я ради сыра истрачу силы все,
Тогда найду последний свой оплот.
Поляна, ель, - и наверху,
А вдруг, вторично, ей да повезёт.
Не подозревая ни о чём,
На ветке ели, ворона с сыром её ждёт.

Ворона, - частый гость,
Хоть, и непрошенный, на разных пикниках.
Не, так проста, как может, с виду показаться.
Она и сыта, вдоволь, и пьяна.               
Но и, не часто была грешная спина,
И в ссадинах, и в синяках,
Вот и, сейчас, разжившись, вновь, сырком,
Готова ужинать она.

Лиса, почти жива, почти мертва,
С большим трудом до ели доползла.
Эх! Знали б вы, как дались ей те метры.
И только, лишь, достигнув цели,
Она, направив к сыру свои глаза.
Пусть, чёрный кот перебежал дорогу,
Она не верила в приметы.

О, что, скажу, тут началось,
Посыпались хвальбы слащавой речи.
Лиса, стараясь, как могла,
У, ней бы, всем нам брать уроки.
Но, словно, по стене горох,
Сгорали все слова, как в русской печи.
Ворона, молча, слушала её.
Приятны были красноречия потоки. 

Лиса, старалась так, и сяк,
Порой, терпение совсем теряя.
Ворона на обман, ну не велась никак.
Расстаться, с сыром, явно, не желая.
На лисьи все уловки, молча,
Словно пень, внимания не обращая,
Ведь только с сыром её грешная душа,
Сказать, по - правде, между делом,
Живёт в согласии с бренным телом.

Совсем, исчерпав красноречия фонтан,
О сыре, скажем, больше не мечтая,
Плутовка обессилев, бросила в сердцах,
И, тут, ворона, явно, повелась.
Нахохлилась и напряглась,
Лису, по-прежнему, не замечая,
Но, заинтриговали те её слова,
Ворона любопытством извелась.

«Часов, там, скажем, где-то, в пять,
Мы будем мэра выбирать.
Скажу, приятна всё же власть,
Попить, поесть там можно всласть.
 И вот, сегодня поутру, мандаты будут выдавать.
 Мне это дело по нутру,
Я, так же, как и все, спешу туда попасть.

Тебе, лишь, чёрной какаду,
Мандат сей, явно, не дадут.
Да и зачем тебе хомут,
Той власти, скажем к слову».
И, тут, проснулось самолюбие её:
 «Да, это, как же, не дадут?»
Ворона каркнула и тут…,
А дальше точно по Крылову.

                Пусть лесть сладка, пьянит и греет душу,
                Но только правду не затмит, ты сколь её не слушай.