И все же я останусь дома

Осенний парк шуршит листвой и журавли прощальным клином
печально кружат над Москвой, над парком тихим и пустынным.
И пролетая надо мной, бродяги весело  курлычут,
чтоб я  оставил край родной, поднялся в небо к стае птичьей.

Они зовут с собой туда, где нет ни снега, ни морозов,
где чище воздух и вода, и в феврале цветут мимозы.
Туда, где сытно и тепло, и где от дикости и злобы
не сеют люди боль и зло, что пробирают до озноба.

А может впрямь рвануть туда навстречу новой светлой жизни,
и распрощаться навсегда с нуждой и бедами отчизны, 
забыть ее, как страшный сон, как боль от горестной обиды,
и этих жалких примадонн, и власть, что сердцем ненавидишь.

Ах, эта грустная земля, народ дурной и терпеливый,
к нужде привыкшие поля среди березок сиротливых.
А как же там один без них, всего, что к сердцу прикипело,
ну, как оставишь их одних во власти стай осатанелых?

К тому ж и сам с ума сойдешь не от тоски, так боли в сердце,
когда в печали не найдешь к друзьям распахнутую дверцу,
когда не сможешь там, вдали пройтись по улицам знакомым.
Спасибо, братцы журавли!  Но все же я останусь дома.
 
2001