Место, куда возвращаются...

Человек,  имеющий надёжный тыл – уже счастлив! Для немногих тыл – это родовое гнездо, а для остальных – дом или квартира, в которой они выросли. Неоспоримо одно: каждому человеку важно знать, что такое место есть! И что после долгого пути он сможет вернуться туда, где всё осталось по-прежнему: местность, обстановка, люди, отношения, запахи, звуки, чувства. Где встретят приветом, а проводят добром. И всё это возможно, правда, до тех пор, пока живы хранители домашнего очага – наши бабушки, дедушки, родители. И хорошо, если после их ухода кто-то из детей становится таким «хранителем,» 
продолжая дела своих предков на благо уже своих детей, внуков, правнуков. Наше поколение выросшее в панельных «хрущёвках» или в деревенских домах утеряло значимость понятия  «родового  гнезда». Мало кто захочет жить в обветшалом доме или обезлюдевшей деревне. Редко кто сохраняет мебель и вещи, среди которых он вырос. После смерти родителей всё раздают или выносят на свалку и от нашего прошлого ровным счётом ничего не остаётся. Несколько поколений проживших в нищете, обладало только самыми необходимыми вещами. У нас, например, в родительском доме долгое время не было холодильника, пылесоса. Мебель у всех была однотипная, дешёвая, недолговечная. И ценность она могла представлять только как память. Но хранить эту объёмную память опять-таки негде. Каждая вновь созданная семья свою совместную жизнь начинает с покупки новой мебели, которая, кстати, оказывается такой же недолговечной, но зато – дорогой, а родительскую на свалку! Когда умерли мои родители,
я долго думала над тем, что оставить на память, чтобы это не захламляло наш быт. Оставили только награды, полученные родителями за боевые и трудовые заслуги. Теперь все они под стеклом висят на видном месте. И всё же на память хочется оставлять то с чем
каждый день соприкасались наши близкие, что напитано их энергией, любовью. А это по большому счёту весь их немудреный скарб. Вещи нам дороги именно потому, что не оставляют безмолвной нашу память. Нам хочется смотреть на них, прикасаться, гладить, 
разговаривать. Всё доставалось родителям трудом покупалось один раз и на всю жизнь.
К концу жизни всё, конечно же, устаревало, ломалось, ветшало и для дальнейшего пользования навряд ли годилось. Я с болью в сердце расставалась со всем «добром»,
Правда «ликвидацией» занималась сестра. Она, не согласовываясь со мной, всё вынесла на свалку, а мне уже пришлось принять это, как данность. Теперь осталась только квартира, которую нужно продать и поделить деньги. Мне не суметь сохранить её, да и сохранять не  для кого: детей у меня нет, внуков тоже, а у племянников другие интересы. Ничего не осталось от семьи. Её остатки давно разобщены, каждый живёт своей жизнью и наша преемственность рассыпается  подобно родству «Ивана Непомнящего». Единственное, что мне остаётся – это память. Я знаю, что независимо от того, кто будет жить в нашей квартире, во снах я всегда буду возвращаться в неё. Буду видеть своих родителей, брата, сестру, буду снова переживать события давно прошедших лет, а потом,
когда наступит моё время уходить, я тихонько закрою за собой дверь…