Глаза цвета бирюзы

Однажды сломалась машина
На одной из российских дорог.
Мотор задымил и проколота шина,
Гвоздем убитая в бок.

Вокруг колосилась пшеница.
Поодаль чуть речка текла.
Кружили беспечные птицы,
И жимолость где-то цвела.

Жаль долго не мог любоваться,
Красой я славянской глуши,
Уже начинало смеркаться,
А рядом вокруг не души.

Заката светила полоска.
В кустах пробудился сверчок.
Внезапно возникла повозка,
В ней вожжи держал мужичок.

Богата по-детски и мила,
В далеких селеньях душа.
И вот уж одна, лошадиная  сила,
Сто двадцать заглохших тащИт неспеша.

Совсем потемнела округа,
Готовясь заснуть до зари.
Лишь тихо скрипела подпруга,
Но вот и деревни огни.

Загнали во двор мы машину.
Погладил я шею коню.
И плюнув на рваную шину,
В салоне собрался ко сну.

Но добрый и щедрый спаситель,
В свой дом на ночлег пригласил,
Чтоб я хоть с дороги умылся,
И за ночь набрался чуть сил.

Внутри очень просто все было.
Горела свеча на столе.
- Опять гады свет отключили,
И сесть предложил рядом мне.

А в доме витал чудный запах
Домашнего хлеба и щей.
Подобных ему в ресторанах
Едва ли учуять теперь.

Везде чистота и порядок.
Отнюдь не мужская рука.
До кружек на полке и банок,
Что явно не стиль старика.

- Ну что ж друг-товарищ нездешний,
Простой с нами хлеб раздели,
А ну ка, цветочек мой вешний,
На стол нам чего собери!

- У нас, так и быть, заночуешь,
А завтра уж будешь звонить.
- Такую машину, ты чуешь,
У нас разве здесь починить?!

- Одно дело где-то кобылу,
Хромую слегка подковать,
Но этой, с капотом, громиле,
Здесь проще курятником стать.

Но вот прозвучали за дверью шаги,
Чуть скрипнув, она отворилась,
И возле белеющей в мраке печи,
Хозяина дочь объявилась.

В углу загремела посуда
За стройною хрупкой спиной.
Старик же ей молвил, - Анюта,
Скорей уже что-то накрой!

Девица протяжно вздохнула,
Из печки достав котелок.
Легко развернувшись, шагнула,
С волос чуть откинув платок...

Как солнце, вдруг вспыхнула ярко,
Красой ворвалась словно буря,
Черноволосая  смуглянка,
С глазами цвета лазури.

В простом незатейливом платье,
Видали и жизнь сапоги.
Румянец, как солнце в ненастье,
Да сильные кисти руки.

Но с адско-божественной смесью,
Волос неземной черноты,
И глаз очень редкого цвета,
Прозрачно-морской глубины.

С такой  чистотою и формой,
Бриллианты, и те так редки.
Но даже средь них, в самом
ценном,
Зрачки так не блещут внутри.

Как чёрного жемчуга капли,
Украшенные бирюзой.
В ресницах чернёной оправе,
И бровями, свитых дугой.

Нырнул я в глаза, словно в море,
И в волнах потоп мой язык,
Хозяин пока не спросил дочку соли,
Прервав безсловесности миг.

Не помню, как кончился ужин,
И даже не помню, что ел.
Я был словно взрывом контужен,
И только в глаза ей смотрел.

Она же легко улыбалась,
Хоть я, видно, нес ерунду.
А глаз синева озарялась,
Как лилии солнцем в пруду.

Когда же смеялась задорно,
В ресницах слеза оживала.
Камням драгоценным подобно,
В мерцаниях света играла.

Косы две тугие, простые два банта,
В сережках едва ли алмаз,
Но два бирюзовых бриллианта,
Небесно - безоблачных глаз ....

До ночи сидели мы с дедом,
За жизнь говоря и людей,
За чаем с печеньем и медом,
Что дочь принесла из сеней.
.........................
Наутро  машину забрали,
В ближайший районный ремонт.
Анюта с отцом провожали
Меня, словно сына на фронт.

Застенчиво, словно стесняясь,
С улыбкою грустной в губах.
Слегка друг за дружкой, сбиваясь,
Желали мне что-то в словах.

Казалось, в один только вечер,
Семья мне та стала близка,
Где в доме в шкафах вольный ветер,
Но всюду в достатке душа.

Где мыслят и чувствуют сердцем,
И правду, как есть, говорят.
Где соль на столе, скромно, с перцем,
Но глаз бриллианты горят.

Я знаю, сюда вновь приеду,
И жду всей душою тот час,
Как сын обниму крепко деда,
И в волны нырну синих глаз.

Чтоб чувствовать силу рассвета
И утренний запах росы.
И рядом с собой - чудо света,
Две угольно - черных косы.....
....с  глазами .... цвета .... бирюзы.

… - 28.02.2012