14

вот так всегда, на расстоянии руки,
живут все те, кто нами не любимы,
а те не многие, что так необходимы,
желанны, но безумно далеки.

нет ничего страшнее одиночества,
это оно, когда придя домой устав,
без сил, тепла чьего-то, больно хочется,
когда остывших губ касается лишь шарф.

всегда есть тот, кто в час любой невзгоды,
что беспощадно вновь в тиски сжимает сердце,
кто в ливень, зной, и в стужу-непогоду,
отдаст безжалостно тепло своё – согреться.

всегда есть, где-то, тот, кому до дрожи нужен,
упрямый, гордый, полон горечи и боли,
кто молча примет покалеченную душу,
в свои остывшие от холода ладони.

ну, а отныне, в гости зачастил ноябрь:
то листьев ворох по углам, гляди, развеет,
то кофе сварит, то затихнет вскоре,
уснув под вечер, невзначай, в моей постели.

и в голове моей, отныне, бродит осень,
декабрь, скоро, будто друг заглянет в дом,
он будет кутать под пушистым белым пледом,
и вечерами, до утра, вести беседы.

вскипает чайник, а ноябрь, всё так же, дремлет,
ковер из листьев греет землю под ногами,
слышны шаги чужой зимы, в дали, за дверью
зимы, которая, не обвенчалась «нами».