Дорожное письмо

[Мистер Джонс. Диар Джонс. Гуд мОрниНг. Ду ю ноу уат ай уонт ту сэй?]
Я пишу эти строки в вагоне. Разгоняется все быстрей.
Я пишу, вам, мой друг из России. И не знаю с чего начать.
Они пишут, что нет красивей...их просторов. Ну как вам сказать...
Мистер Блок - не брехал, пожалуй. Избы - серы. Дороги - дрянь.
В этих избах живут староверы. И на окнах краснеет герань.
Одеваться, конечно, стали. И читают. Но водку пьют.
Бог Отец, Дух Святой - не Сталин. Его бюсты в монеты льют.
А у женщин - глаза другие. Словно тихо идешь ко дну.
Я пока не видал - не верил. Да...я тут повстречал...одну...
Без мэйк-апа, как нас пугали. Джинсы, куртка, рюкзак. Тату.
Вот. Буквально как час. На вокзале. Колбасу отдала коту.
Кот схватил, убежал. Смеялась. А потом, прикусив губу,
Долго в сумке своей копалась. Кто-то сзади толкнул на бегу...
Что-то вслед ему буркнула мило...Эта фраза тут, знаешь, в ходу.
Проводница ее впустила. И орала мне - хау ду ю ду.
Я стоял и не мог шевельнуться. Эта девушка скрылась в дверях.
Словно весь [ факинг биг уорлд ] сомкнулся на сибирских замерзших путях.
Я за ней, спотыкаясь мальчишкой. Обернулась. Я замер опять.
И читал я про "бабу" в их книжках. Мистер Джонс. Их никак не понять.
Улыбнулась мне. С вызовом, что ли. Но в глазах ее кротость с тоской.
Проводница меня в том вагоне потащила на место. - Постой...
Вдруг сказала та девушка тихо. Дальше слов ее просто не знал.
Поезд, как у Высоцкого - лихо...резко дернулся, сбросив вокзал.
Я замялся, шагнув в эти двери. Рухнул с выдохом. Начал дышать.
Словно белые, нежные перья...щекотали меня. Твою мать.
Твою мать, твою мать, Джонс. Как бьется ... что-то в ребрах. И хочет взлететь.
Словно новое чертово солнце. Как же хочется плакать и петь.
Блок не врал...и "напев заглушённый, в затаённой затронет тиши
усыплённые жизнию струны напряжённой, как арфа, души."
Я пишу этот текст вам в вагоне. То ли кончен он то ли начат...
Как прекрасна Россия зимою...Мистер Джонс...погодите. Стучат...