Жизнь моя, как осенний листочек. Роман 1-4

Жизнь моя, как осенний листочек.

Роман 1-4

Часть 4.«Первые звонки жизни»

~*~

Я КазАчка ещё тА!

 
Я Казачка ещё та,буряком натру я щёки
Сажей подведу глаза,смотрят пущай...
На меня, нынче сраму нет,- никакого,
Но боюсь лишь мужика, Казака Донского...

Ох и буйный у меня с шапкой набекрень
Защищал самого Царя,возвратился с плену...
Вихрем в поле конь бежит, пыль от топота копыт,
В сени вихрем залетит я ж помою ноги...

А отлюбит за сто баб,так и, знай ворчит..
Всю любовь свою,-готов мне лишь отдать
Любит жинку, За чёрни очи, брови чёрни...
Утром в поле он бежит,он и работяга,- рад!

На печи он не лежит, моя хата с краю там,
Прибегает на обед на столе галушек чан,
Сальце, цыбулю,чаю..Деревянною ложкою
получит дитятке по лбу,-если начнёт первым...

Песни, пляски и Казачий говор за окном...
Верна казачка,не позволит выйти,- совесть..
Казак Донской, во сне тот ещё та зрячим...
Своей саблею зарубить готов,неверность...


    Мама часто писала в Москву, жалуясь на наши квартирные усло-
вия. Она даже сфотографировала нас, чтобы послать фото. Запом-
нилась одна из фотографий: стояли мы босыми на полу, по росту.
Первой стояла моя сестра, она была очень высокая, и мы её в детстве
прозвали «Цаплей», мы же были ей по пояс. Мои братья уже дого-
няли меня по росту. А отправляла мама письмо, как я помню сейчас,
Мaленкову, который сжалился над нами и, так как отец – бывший во-
еннослужащий, – предоставили на Метрострое комнату в двухком-
натной коммунальной квартире на втором этаже. Уже с лучшими ус-
ловиями была кухня и туалет на два жильца. У нас был даже балкон.
Но вот настал день переезда. Была зима. К окну подъехала гру-
зовая машина, из неё вышел мой отец и тихим голосом сказал, что
будем грузить вещи. Я не помню, кто что грузил и сколько времени
нам понадобилось на погрузку, помню только керосиновую лампу
со стеклом, которую держала в руке, боясь поломать, так как мама,
давая её, сказала, что стекло трудно достаётся. Я сидела в машине
около шофёра, рядом сидела мама, держа на руках двоих моих ма-
леньких братьев. Дорога мне казалась слишком длинной. В кабине
было тесно, стёкла потели от нашего дыхания, а наверху в кузове от-
крытой бортовой машины сидела Людмила, папа, Гаврил и бабушка
Катя. Когда мы приехали, а это было в другом конце города, нам всем
очень понравилась комната 24 м2. Но сразу же Людмила расплака-
лась от боли в ногах – отморозила их. Бабушка Катя стала натирать
ноги чем-то, приговаривая. Я впервые услышала, как она бормочет
себе под нос, а вслух произносит: «Аминь, Аминь, Аминь». Моя
мама, увидев это, стала её ругать, обозвав колдуньей, и прогнала их
из дома. Мы все очень расстроились и даже плакали, хотели поехать
с ними обратно.
    Бабушка Катя не была гордой и всё равно часто приходила и уде-
ляла нам внимание, особенно после того, когда Ивана призвали в
армию моряком в город Севастополь. Всегда приходила с гостинцем
– пирожками, так как знала, что мы их любили. И припасы на борщ
принесёт. Приготовит, пообедает с нами, дождётся отца, а потом уез-
жает домой с большими пересадками, тратя на дорогу два часа.
На следующий год 1-го сентября мне надо было пойти в школу.
Я уже была такая самостоятельная, что пошла сама. Школа была но-
вая, большая, пятиэтажная и тоже, как и я, открывалась впервые в
этом году. Все выстроились в ряд – родители с детьми, только я одна.
Смотрю по сторонам – без цветов только я, а у всех большие букеты.
Стою с краю, одна, без родителей и без цветов, зато с большим бан-
том на голове и в очень красивой форме и белом фартуке, привезён-
ных моим отцом из Москвы, куда он часто выезжал с отчётами для
сдачи квартальных балансов. Вдруг ко мне подошёл высокий мужчи-
на, – как я потом узнала, он был завучем школы. Взял меня на руки
и подвёл к школьной двери. Около двери на стене был небольшой
замок, точно как у часов, когда те заводят, и сказал мне, чтобы я его
повернула. Покрутив немного, я услышала звонок – первый звонок
этой школы, первый мой звонок и звонок новой жизни. Номер шко-
лы я забыла, то ли 103... никак не вспомню.
    На пятом этаже этой школы был большой физкультурный зал, и
мои способности к физкультуре сразу были замечены. Я часто заби-
ралась наверх по канату, как обезьянка, хотя даже мальчикам не уда-
валось подняться и до половины. Меня записали в кружок спортив-
ной гимнастики. Я с удовольствием посещала занятия. Моя фигура
и гибкость, стремление к победе поражали всех. Я быстро достигла
успехов в спорте, но не в учёбе. Большая проблема у меня была с
чтением и русским языком. Хотя дома мы говорили на русском, но
во дворе с подружками по-грузински, мама говорила с большим ак-
центом, а в школе я часто слышала армянскую речь. От любимой ба-
бушки я слышала деревенскую казачью речь, схватывала всё на лету.
Многие мои подруги дома разговаривали только на родном языке и
в русском языке преуспевали, в отличие от меня. Зато математика
удавалась у меня лучше всех в классе, и поэтому со мной дружили
одни отличники, зная, что я им помогу. Но как только читать – у меня
сразу слёзы на глазах. Помощь в учёбе мне оказывал только отец,
особенно по математике – видно, и его любимый предмет. Ему очень
нравилось, что я всё хватаю прямо на ходу. Он красиво, аккурат-
но точил карандаши, оставляя большой грифель, и у меня их было
очень много. Отец часто уезжал в Москву, беря маму с собой. Тогда у
нас начинались праздники: они нас оставляли на бабушку Катю. Она
сразу принималась за домашнюю работу: солила нам капусту, вари-
ла, парила, гладила и даже водила меня в школу, приговаривая: «Как
это ты такая маленькая, а ходишь сама?» Но по приезде родителей –
опять скандал, упрёки, и бабушка Катя уходила со слезами на глазах
домой. Она никогда не упрекала за то, что за нами присматривает.
У неё не было своих детей, и она к нам и Ивану относилась как к
родным, а может быть, и лучше. Мама же, в свою очередь, ревновала
нас к ней, видя нашу любовь к Катерине. На Пасху всё равно мы все
собирались в бараке у бабушки Кати в нашу бывшую квартиру, куда
она перешла после нашего отъезда.
   Пасха для нас – это встреча со всеми друзьями, с кем росли в ба-
раке. Опять застолье, пение, веселье и много крашеных яиц, куличи.
Она часто брала нас в русскую церковь на Кирочной на ночь посвя-
тить всё, а на утро – окрошка. В общем, мы любили бывать у неё, а
она не знала, чем нас угостить. Конечно, мы уже стали выделяться
среди своих друзей хорошей одеждой, которую отец привозил по-
сле каждой командировки. Особенно помню красивое синее платье
с белыми горошками и с кружевным воротничком. А если Пасха со-
впадала с праздником первого мая, то мы оставались у неё на ночь. А
на второй день, взрослые называли его «маёвкой», все уезжали за го-
род. После праздников бабушка Катя покупала двух поросят, вскарм-
ливала их кормами, привезёнными отцом, и растила до праздников
ноябрьских – и так много лет подряд. Так что мясом, обсыпанным
солью, мы были зимой обеспечены, храня на балконе в старых оран-
жевых германских чемоданах, так как холодильника у нас не было.
Мой отец, видно, очень любил мать и прощал ей всё, что бы она
ни делала. Зная, что дома голодные дети, он никогда домой не при-
ходил с пустыми руками. Каждый вечер приносил большую палку
варёной колбасы и хлеба, а иногда жареную курицу, а летом – часто
большой арбуз. Он был очень спокойным и уравновешенным, лю-
бил играть с нами в шахматы и в шашки. Правда со мной он играл
редко, я только наблюдала, зато с моими братьями играл всегда, за-
ранее отдав или две туры, или ферзя. Но всё равно он всегда был
в выигрыше, несмотря даже на то, что наши годы увеличивались.
Отец, видно, уставал на работе. Он даже приносил работу домой. У
него всегда был с собой небольшой портфель. Папа мог несколько
часов вечера посвятить своей работе, тогда я пристраивалась рядом,
доставала трёхэтажную коробку с разноцветными карандашами и
большой альбом, привезённые им из Москвы, и часа два рисовала
то, что хотела, пока сон не одолевал меня.
    Но чаще во время отчётов он оставался на работе допоздна. Ку-
хонное окно выходило во двор, и мама всегда ждала его, смотря в
окно. Но вот однажды, в двенадцать часов ночи, я проснулась от кри-
ка. Кричал мой отец: «Мои виск;, мои виск;, моя голова!» А утром я
узнала, что его остановили в подъезде трое мужчин, избили, забрали
портфель с документами и все деньги, которые он имел. Мама, как
всегда ожидая его у окна, видела, как он входил в подъезд, а когда
услышала сильные крики внизу, выбежала и увидела на лестнице из-
битого отца. Побои по голове отразились на дальнейшем здоровье,
головные боли не давали ему покоя. Этот случай полностью изменил
нашу семью. Отец стал часто выпивать, приходить домой пьяным,
чего я не видела до этого, громко ругался.
      Наступила вторая осень, и, так как мой брат Володя был лишь
на один год младше меня, я повела его первый раз в первый класс,
зная, как это важно, когда тебя ведёт старший. Сама купила цветы,
и он стоял красивый, держа цветы в руке. А я стояла и гордилась за
него, что у него всё в порядке. Моя мама говорила, что он родился «в
рубашке» и что он будет счастливым. Так говорят, но это неправда:
никому не желаю участи моего брата, ту ужасную жизнь, которую он
прожил, как будто горе преследовало его. Он был очень красивым
мальчиком, похожим на нашего отца. Высокий, сложен хорошо, чёр-
ные волосы, карие глаза, белоснежное лицо с румянцем на щеках –
ученическая форма очень подошла ему. К первоклассникам подошла
учительница Валентина Васильевна, она была моей учительницей в
прошлом учебном году, а я должна была пойти в мой класс во вто-
рую смену. Она разрешила мне остаться на первом уроке моего брата
в классе за последней партой. Моя любимая учительница рассказы-
вала так хорошо, что мне не хотелось перебивать её и отпроситься
в туалет. И я тихонько пописала в трусы прямо на парту, а после
звонка, стыдясь, убежала домой. Придя в школу во вторую смену, я
смотрела в глаза моей учительнице. Было очень стыдно, и я думала,
что она мне скажет об этом прямо на уроке. Но Валентина Васи-
льевна промолчала тогда. Я подумала, что она не заметила, а сейчас
думаю – просто у неё был хороший такт по отношению к ученикам.
На втором уроке началась математика, и я совсем забыла об этом.
   Способная в спортивной гимнастике, я часто стояла на цыпоч-
ках, представляя себя балериной. Любила симфоническую музыку,
балет, особенно «Лебединое озеро», которое могла смотреть как в
оперном театре, так и по телевизору по несколько раз...

 Песня - Подари мне ключ от сердца
Каменцева Нина Филипповна
http://www.proza.ru/2011/01/29/1146


Подари мне ключ от сердца, будь моей женой
только в радости прожить хочу я, чтобы полон
детворы был дом застучит сердечко милой
отказаться не смогла и рожала, и рожала
каждый год богатыря и в любви так прожила

А наездник он был хороший выгонял табун
он в степь, повстречался он там с девкой
бешеной в любви, разлюбить жену  успел
тихо плачет по ночам жинка, нет ночной любви
все уставший говорит ей и целуется со стеной

А казачка была гордая не перечила мужику
а сама пошла до соседской бабки,чтоб открыла
на беду,та все смотрит на Катерину и со слезою
говорит у твоего казака есть девка в поле
и сено там им кровать,ты его милая приструни

Он в дорогу на перегон коней, собрался в даль
она следом на коня и потихонько за ним верхом
ветер юбку раскрывает упал с головы платок
раcкудрявил- стройную женщину, на солнышке
видит бабка правду скажет,выбирай кого хочешь

Ус поправил сел на коня,шапку на бок,ускакал
только поняла,что домой возвращусь я к утру
чтоб было в доме убрано все и детей ты умой
будем в месте мы жить и любить,то не дело дом
свой родной на чужих мне менять возвращайся домой дорогой....
http://www.proza.ru/2011/01/29/1146

~*~
Сюжет И- это был такой обряд!?
Нина Филипповна Каменцева
Сюжет. И это был такой обряд!?
 

Я помню в пятьдесят шестом, маленькой тогда была,
Ужасный, большой, похоронный кортеж по моей улице проходил,
В то время я жила в Тбилиси на Метрострое,
Гробов наверно восемь, а может больше,
Мужчины высоко несли над головами,
А  в них находились только женщины,
Которые все были в белых свадебных платьях
И их пушистые юбки свисали из гробов.
Сам материал, видно, был капрон, одним из лёгких,
А ветер все поднимал, то шевелил их,
Их белый шёлк капроновый, блестя сверкал
Так сильно  на закате солнца.
Я, как интересующая всем дитя,
Должна  узнать ведь всё о всех.
Там в Грузии, где  я жила, сбои обряды были тогда,
Тбилиси! Город мой родной, где  выросла и я,
А в городе, прямо в сердце его, протекала Бурная река Кура,
Как будто рвала сердце пополам,
На равные куски в то время Столицу нашу,
Но что случилось?
Река  Кура разбушевалась?
Её понервничать заставил ветер?
Обильные дожди - переполнило устье, чашу,
И бурные струи ее горных вод бегут вниз.
Река Кура бурлит,
Выходит из берегов своих

И  затопляет всё, что встречает на пути своём.
Уже под воду ушёл и весь район, прекрасным был,
А  назывался он Пески.
Там много лавок было и домов, район напоминал нам
Стамбульский базар,
Работал средний класс там.
Плывут yже, как сплавы, все по быстротечной
и бурливой разбушевавшейся реке Куре,
Сметая всё на своём пути.
А там, на одном из берегов, прилегающего к Куре в Тбилиси,
На Майдане построены были большие серные бани.
Там серная вода из-под земли горячей лилась,
Так, как будто ее грели,
И  из бесплатных горячих источников серных вод у реки  Куры
Ещё при царе построены были бани,
Все они были в мазанке в византийском стиле.
Прямо на том  месте, где и нашли источник серных вод.
Настолько мягкая была вода, что жители Тбилиси
Привыкли, хотя бы раз в неделю, там купаться.
И после бани волосы и тело, были такие мягкие,
такое впечатление, как будто заново родился.
Жители Тбилиси гордились ими.
И если гость у вас с России, или ещё откуда-нибудь,
Они ведут, как на экскурсию, сначала в баню,
Похвастаться они хотят!
Но что случилось в этот раз?
Вода Куры поднялась высоко и затопила бани -
Погибли все,
Ведь  многие из женщин не умели плавать,
Другие - как голышом при всем честном народе, нет.
Там всё-таки Кавказ, и стыд на первом месте пока у нас.
Одежда где? Ящики закрыты, как всегда - большой переполох,
Одна малюсенькая дверь на выход,
Куда бежать?
И как?
Остались там и погибать.
Откуда и был тот свадебный наряд
в том похоронном кортеже.
~~~*~~~

Сюжет. И это был такой обряд.

Да, хочу немного рассказать
Вам Кавказский свадебный обряд.
Невесту тоже, даже мать жениха, выбирает прямо в бане,
Где, как не там, ты можешь присмотреть невестку голяком,
И всё увидишь без изъяна,
И выбрать себе в невестки самую лучшую для своего родного сына.
Там  и Хануму встретишь тоже,
Которая подскажет, где живёт? Откуда родом? И кто родители её?
За плату может дать и адресок
Также, всё по традиции Кавказской.
Ведут невесту все до свадьбы
В серную баню покупать,
И это был такой обряд.
~~~*~~~


И в этот день должна была быть большая свадьба,
На весь посёлок Метрострой,
Что там в Тбилиси был под горой,
И  перед свадьбой ранним утром повезли они невесту покупаться,
а с нею ее маленькую сестру,
И матерей с обеих то сторон, а там и крестных мам, с детьми, подростками ещё,
И прихватили и сестру жениха,
А сколько родственников любопытных,
Желающих просто посмотреть на новую невесту голышом.
Но вот беда, вода реки Куры именно в этот день разбушевалась,
Накрыла всех там,
И  вместо свадьбы  везли в гробницу их похоронить,
Несли мужчины в стороне, с трудом передвигая ноги
Не от той тяжёлой ноши, а от горя,
Обрывая крик свой, а только рёвом плача,
Несли на высоко поднятых руках тяжёлые гробы родных.
Там жёны, матеря, невестки, дети,
И та невеста молодая, которая, так не познала любви,
не насладилась прелестью первой ночи, не стала женой и матерью.
Несут их всех на закате солнца,
Уж тот похоронный кортеж  вдалеке…
Там женщин хоронят, как близнецов,
Одетых всех в одинаковые, белые свадебные платья.
http://www.stihi.ru/2010/09/11/1723





Продолжение романа   http://www.stihi.ru/2012/12/02/2396

Начало главы 1             http://www.stihi.ru/2011/05/08/7574
 

2011

 

© Copyright: Нина Филипповна Каменцева, 2012

 Свидетельство о публикации №211031801673

http://proza.ru/2011/03/18/1673