Лаки рассказ

         Поздним вечером Женя возвращался домой. Густой осенний туман наложил на его настроение безмолвный, но отчетливый отпечаток. Улица, уводившая нашего героя на восток, к пятиэтажному зданию, где он уже второй месяц проживал на съемной квартире, была безлюдна и тиха. Высокие понурые фонари тускло-рыжеватым светом брезгливо освещали мокрый лоснящийся асфальт. Эти плавные отблески и переливы, которые можно заметить только в движении, немного подбадривали молодого человека, скрадывая внутреннее ощущение полного одиночества. Он поднял глаза в небо: бледное светящееся, нависшее над ним, неровное пятно непостижимой мудрости и печали, окаймленное радужным ореолом, как бы подсказывало ему: нужно смотреть на вещи с разных ракурсов; даже у черного цвета существует множество различных оттенков. Главное, как ты относишься к тому, что тебя окружает. Ведь зачастую люди видят лишь то, что хотят увидеть. Вот ему и казалось сейчас, что эта старуха-луна смотрит на него свысока и с жалостливой улыбкой превосходства. И как бы его не сердило выражение ее глумливого лица, он был не в силах что-либо поделать с ним – слишком было велико расстояние между ними. К тому же это лишь игра его болезненного воображения. Может, попробовать сменить обстановку, образ жизни, стиль одежды, найти постоянную работу? Временные подработки в край измотали его. В течение полугода он живет случайными заработками: стелет керамическую плитку соседям, демонтирует старые деревянные окна и ставит новые – пластиковые. Сейчас на них большой спрос. Но у Жени на этот счет есть другое мнение. Конечно, свое дело он хорошо знает, и к работе подходит со всей присущей ему ответственностью: людям это нравится, и они приглашают его снова и снова, рассказывают о нем своим знакомым, и от тех ему поступают новые предложения. Но между прошлым предложением и последующим существует неограниченный разрыв во времени. А заработанных средств, даже при самой строгой экономии, хватает на неделю проживания, а то и на три-четыре дня. Необходимо было подыскать себе более серьезное занятие, чтобы обрести желаемую стабильность. Этот внутренний диалог, который он вел то ли с самим собой, то ли со скучающей неподвижной луной, навел его на мысль, что в нем говорит усталость, усугубляемая повседневным однообразием.
Когда он проходил под аркой девятиэтажного дома, он интуитивно ощутил чье-то присутствие. Оглянулся – никого. Прошел немного вперед. Ощущение повторилось. Он развернулся, опустил глаза, и его подозрение подтвердилось: по правую сторону бордюра шевелилось и скулило что-то черное и мохнатое. Переваливаясь из стороны в сторону, оно боязливо приблизилось к его ногам и остановилось, подняв кверху свою продолговатую мордашку. Женя наклонился и совсем еще крохотный щенок доверчиво завилял своим полукруглым хвостиком. Новообретенный друг с невыразимой надеждой смотрел на парня и от радости принялся всячески отвешивать ему поклоны: «Мол, посмотри, какой я заводной и веселый», и, чтобы уже наверняка обратить на себя внимание, звонко залаял: «Я еще и не такое могу». Парень провел рукой вдоль его податливого позвоночника; из-за тумана шерсть напитала влагу, и этот невзрачный клубочек содрогался от холода.
- Кто же тебя здесь оставил? И давно ты здесь прячешься, маленькое привидение?
В ответ песик оттолкнулся от асфальта и, на секунду оторвавшись от земли, принял исходное положение, еле слышно подметая своим хвостиком маленький клочок земли.
- Ну, и что же мне теперь с тобой делать? Думаешь, у меня мало других забот? Ну, пойдем, я тебя накормлю, я и сам голоден, как собака. Он взял собачонка на руки, чтобы тому стало чуточку теплей, и продолжил свой путь, а щенок поглядывал на дорогу и кряхтел от встряски. Женя, ускорив шаг, всю дорогу улыбался, радовался всем сердцем такому подарку судьбы и повторял:
- Вот тот, кто точно не предаст. Ведь, правда, Лаки? А как ты думаешь, готов ли я быть благодарным другом и жертвовать ради тебя своим временем? Что, если нет? Но теперь я знаю, у кого можно этому поучиться.

*Lacky (англ) – удачливый; счастливый.