Людмиле Петрушевской

               (автору «Историй моей собственной жизни»)

   Я – эхо твоей фотографии ( точнее, обеих на обложке твоей книги—только у меня нет такой дивной шляпки).

   Мы с тобой из одной скворешни юности—из «Нашего дома», из которого я, вспорхнув, улетела, а ты, как бы «пролетая над гнездом кукушки», осталась  парящей над театром, над его отравленным дивным воздухом!

   Твои эссе  об Олеге Ефремове, новомирском редакторе Асе Берзер, Юрии Норштейне написаны  не пером, а сотворены мастихином: слои набросаны сочно, один на другом, но верхний всегда прозрачен, чтобы можно было разглядеть глубину и мощь нижних, а в них – наше прежнее страшное, изумительное время.

   Ты сумела так передать свой восторг, нежность и боль, занозы в душе, что мы тоже выскакиваем из чтения, озаноженные твоими ощущениями.

  И   трудно сдержать  слёзы счастья от встречи с тем миром, который тогда представлялся таким душным и угрюмым, а теперь,   подсвеченный  фейерверком памяти, видится светлым и полным   надежды...