Спор...

Ангел с Демоном мирно сидели
На террасе Уральских гор,
В небо звёздное долго смотрели
И вели не спеша разговор.

У них времени было довольно
Обсудить вековые дела,
Пока ветер сгущал самовольно
В тёмно-синий навес облака,

Что ударятся оземь слезами
Затяжных моросящих дождей,
Барабанящих целыми днями
В лопухи одичавших полей.

А леса изумрудных предгорий
Скроют влагу извилистых рек,
Берегами которых давненько
Не ступал ни один человек.

И в глуши, удалённой от мира,
Где Хозяюшка медной горы
Для желанных двоих кавалеров
Открывает чертоги свои,

И проводит под сводами залов,
Нескончаемых по высоте,
Из ценнейших пород минералов
Несравненных по их красоте,

Происходит стеченье столетий.
В апогее десятых годов
Ангел с Демоном ради побывки
Прибывают с границ городов

Воссоздать потерявшийся смысл,
Новых красок в палитру внести,
И в крепчайших объятьях хозяйки
Изначальных себя обрести.

***

Однажды в туманном рассвете
Вышел Ангел в прекраснейший сад,
Где листья высоких деревьев
Практически не шелестят,

А глухо стучат друг о друга,
И гул этот тонет во мгле,
Пугая мирскую округу
Дрожанием в твёрдой земле.

Он ярко представил: с вершины
Обрушился вдруг камнепад…
И в это мгновенье Хозяйка
Ступила в свой каменный сад:

«Я вижу, мой друг, как в сметеньи
Не чувствуешь запах цветов
И мыслишь о полном забвеньи,
Склоняясь к нефритам стволов.

Но это – ошибочный образ.
Здесь нет подоплёки иной:
Самой прекрасной природа
Бывает лишь неживой!

Она выдержит бурю и натиск,
И времени алчные дни.
Живое – всегда умирает,
Живое – тебе не спасти…»

Демон к паре беззвучно подкрался
И присел на гранатный уступ,
По-азартному заулыбался,
А на чувства другие был скуп:

«Почему же живое, Хозяйка,
Так усердно сегодня бранишь?
Неужели ты образ Данилы
В глубине тайников не хранишь?

Не вздыхаешь о нём еженощно?
И не ходишь по краю озёр?
Тёмных вод никогда не хватает,
Затушить твой душевный костёр!

Все ответы мне неинтересны.
Только жизнь преисполнена тем,
Что люди глупы и бесчестны,
И не любят друг друга совсем.

Им давай малахитовых замков!
Городской и комфортный уют.
А на страждущих, падших, убогих
Они просто премило плюют!

Но даже не в этом обида.
Сам я делаю всё для того,
Чтобы род человеческой брати
Посбивался с пути своего.

Иногда даже сам ошарашен,
Получивши шальной результат:
Даже демонам страшно бывает
От того, что там люди творят…

Подробности лучше опустим.
Это крайности был образец.
Удачное в целом решенье,
Но его не одобрил творец.

Я пытаюсь взглянуть много глубже
И в рутине обычных страстей
Отыскать заколдованный ключик
К пониманию мира людей.

И казалось – простое бы дело:
Бери жизни и судьбы мешай,
Демонически быстро и смело
Итог нужный легко получай.

Но в последнее время как будто
Существует какой-то процесс,
Вызывающий мощный и бурный
Неподдельнейший мой интерес.

Я поведаю вам о Полине
И задам самый общий вопрос:
Есть ли что-то в живом человеке
Настоящего, кроме слёз?».

Молчаливо все вышли из сада
И прошли на хрустальный балкон,
Утопавший в цветах винограда,
Ниспадающего вниз на склон.

Демон встал и широкие плечи
Заслонили блуждающий свет.
Театрально поставленной речью
Начал он рисовать силуэт:

«На равнинах, открытых для ветра,
На бескрайних просторах страны
Сотни лет от создания света
Видим мы результаты борьбы

Человека с самим человеком,
Его поиски лучшей судьбы,
Нежелание жить в мире блеклом
И надеяться лишь на мольбы.

У Полины, родившейся точно
В переломе – на смене эпох,
Было всё, как у всех – как обычно:
Сперва школа, родители, вздох

По любви искромётной и первой,
Что нахлынула словно волна,
Крайне чуткое девичье сердце
Наполнявшее страстью сполна…

Дальше жизнь равномерностью тусклой
Ограничила лёгкий мотив,
Безысходность тяжёлой нагрузкой,
Не давала пойти на прорыв.

Но мечты никуда не уходят,
Не возможно их выкинуть вон.
Они разум собою изводят,
Проникая намёками в сон.

Драматург современный заметил,
Что рутинную жизнь впереди
Нам без подвига преодоления
Не возможно сегодня пройти.

Решенья простые так часто
Заводят в сложнейший тупик:
Журчал привлекая источник –
Отравленным был тот родник.

А горечь казалась Полине
Уделом временным – до того,
Как только она доберётся
До целей пути своего.

Но дорога никак не кончалась:
Поворот открывал поворот.
И всё чаще она оставалась
У решетки закрытых ворот.

От горечи часто тошнило.
Люди думали – просто больна.
Даже близким неведомо было,
Отчего постоянно одна

Она в вечер уходит промозглый,
Когда тучи скрывают луну
И ветров холодящие вихри
Обрывают надежды струну

На возможность подняться над дрожью
И над страхом упасть в пустоту,
Ощутив на себе беспредельно
Чувства падших и их глубину.

Полина себя убеждала:
«Если хочешь чего-то иметь,
То нужно какое-то время
Стиснуть зубы и… перетерпеть!»

Мне, как Демону, - это понятно.
Сделки с совестью был мой конёк.
Этим самым она отравляла
Своей жизни растущий цветок:

И слезами ему не поможешь –
Их не хватит его оживить.
Полумёртвое чувство свободы –
С ним достаточно трудно прожить.

Я заметил, ты, Ангел, старался
Привнести в её душу покой,
Разбавлял ощущенье досады
И следил неустанно за мной.

Да. Не всё удивительно грустно.
Есть и радости, есть задор.
Для любого земного искусства
Мы найдём широчайший простор.

Мне Полина мила, интересна,
Созидательной силы полна.
А улыбка её, если честно,
Будоражит не только меня…

Уроженец российских окраин
Из среды иссушённых степей
За Полиной ухаживал парень
Без особых премудрых затей:

Он не строил обыденных планов,
Много лишнего не обещал,
Ведь в среде его родственных кланов
Признавали другой ритуал.

И любили друг друга «по дружбе»,
Моментально сгорая дотла.
Где слова абсолютно не нужны,
Остаётся примятой трава…

У них не было общих оценок.
Каждый сам за себя говорил.
Получивши желанного вдоволь,
Марат первым всегда уходил,

Оставляя пустоты раздумий,
Пережитки прошедших веков -
В парандже существующих мумий
И замки не надетых оков.

К девятнадцати зимам минувшим
Довершила Полина портрет:
В двадцать пять она будет с мужем,
Но Марата в картине той нет…

Молодежь нынче думает чётко.
Ей присущи здоровый цинизм
И способность раскачивать лодку,
Рассуждаючи про гуманизм…».

Демон в мыслях своих затерялся,
Устремив заколдованный взор
В небо ясное, где быстро гнался
За добычею горный орёл,

Где морозы сковали вершины
В рубища белых снегов,
Где почти никогда не встречалось
Признаков чьих-то следов,

Природа жила без тревоги
Погибнуть под действием сил,
Которыми сущность людскую
По случаю Бог наделил…

***

Хозяйка медных владений
Прервала торжество тишины,
В которой ритмы дыхания
Вряд ли бы были слышны:

«Ты печалить нас, Демон, умеешь,
Можешь до смерти развеселить,
Но одной упомянутой драмой
Все события не объяснить,

Умолчавши о духе свободы,
Что клокочет в девичьей груди.
Нелинейность особого рода
Наблюдаю я в этой связи:

Усложнять упрощенья не стоит,
Мы всегда говорим об одном:
Как любовь на высоты возводит
И роняет беспечно потом…

Один мало известный геолог,
Забредавший случайно ко мне,
Здесь искал идеальные формы
В аметиста структурной резьбе.

Мне сначала казался забавным
Его творчески скроенный ум,
Пока я не узнала о главном,
Заглянув в горизонт его дум.

Он к вершине пришёл для побега,
Впечатлением новым своим
Позабыть одного человека,
Коим не был реально любим.

И одной ослепительной ночью
Под кружением тысячи звёзд
Глеб мне задал простой и наивный,
Но ужасно коварный вопрос:

«Отчего, не назвавши причину,
И, казалось, не в полный серьёз,
Отвергаете сходу мужчину,
О котором грустили до слёз?

Отчего зачарованный странник
Снова смотрит в бездонность очей,
Но не видит уже отражений
Ей самою зажжённых огней?

Когда бархат белеющей кожи
Словно стонет по крепким рукам,
Её губы уверенно шепчут:
«Я его никому не отдам…».

Отчего происходит иное?
Словно Демон вмешался в игру.
От чего так о ней беспокоюсь,
Хоть забыть преспокойно могу?»

Эта ночь продолжалась, наверно,
Бесконечное множество раз,
Пока образ живой равномерно
В его памяти не поугас».

***

Но Ангел с лукавой усмешкой
Собеседников обозревал,
Желающих в личностной спешке
Уничтожить любой идеал.

«О, Хозяйка и Демон мой добрый,
Что вы этим хотите сказать?
Что я должен Полину и Глеба
Перед вами хоть как оправдать?

Не ждите туманных рассказов
Про их не сложившийся быт,
Что кто-то из них ненароком
Творителем был позабыт.

Осознанный выбор едва ли
Поправить рукой корректур.
Мы с этого все начинали
С героями разных культур:

Они лично всегда отвечали
За последствия собственных дел,
Находясь в непрерывной печали
От напрасно потраченных стрел».

Ангел замер. На небе светила
Роковым округленьем луна,
Отражая могущество силы,
Какой бездна бывает полна.

Хозяйка и Демон внимали,
Понимая, что сей монолог –
Не точка в конце предложенья,
А истории долгий пролог,

Где закружатся цепи событий
И смешаются наперебой
В вереницу нелепых открытий,
Подкреплённых народной молвой.

***

«Случай свёл наших старых знакомых
Как в рутине коммерческих дел
Глеб из стольного града однажды
На окраину гор прилетел.

И за ужином дружески званным
Он напротив Полины сидел
И взглядом своим непрестанным
На неё увлечённо смотрел.

Задавал озорные вопросы
И с ответами не заскучал.
Этим вечером Демон с улыбкой
За спиной его просто молчал.

В волосах длинных блики играли
Между туч проскользнувшей звезды
И на теле её оставляли
Поцелуев горячих следы.

Нам не вымолвить нежность словами,
Бурю страсти едва ль описать.
Но холодными зимними днями
Всегда есть, чем себя согревать,

Когда руки сплетаются живо
В фантастически сложный узор,
Увлажнённые губы строптиво
Ускользают в прерывистый стон,

Что волнами проходит по коже,
Потрясая сознания твердь,
И с дичайшим биением сердца
Порождая внутри круговерть…

Но Полина не знала настолько
Человека, с которым была,
Чтоб доверить ему своё счастье
И всю радость, которой жила.

Ведь так просто обжечь свои крылья,
Один раз полетев на огонь,
И потом горевать от бессилья,
Подавляя растущую боль.

О любви она не помышляла.
Просто в каждый момент бытия
Глеба в гости к себе ожидала
В мыслях сладостных гордо паря.

Все легенды его и рассказы
О красотах и прелестях гор,
Помещённые в ёмкие фразы,
Расширяли её кругозор.

Если он уезжал, то Полина
Начинала немного скучать,
Привыкая последнюю зиму
Без остатка ему посвящать,

Когда он энергично судачил
О разломах в тектонике плит
И каким разномастным бывает
По составу обычный гранит…

***

Как-то раз, заколдованный ветер
С моря тучи седые пригнал –
Малый город, зажатый в долине,
Водяными цепями сковал.

Люди с улиц, естественно, прятались
Под защиту намокших домов
Или шли по делам, ощетинившись
Мириадами пёстрых зонтов.

Дождь настойчиво ритмы выстукивал
И гудел в водосточной трубе.
У окна нараспашку открытого
Обращалась Полина ко мне:

«Почему же в момент одиночества
Слишком я оказалась слаба?
Видно сбудется то пророчество,
Что цыганка вложила в слова:

«Одна ночь, проведённая весело
В окружении старых друзей,
Заморозит к тебе отношение
Очень нужных и близких людей…»

Я цыганке тогда не поверила.
Но проснувшись сегодня с утра,
Сознаю, что Марату доверилась
И для Глеба теперь умерла,

Окунувшись в страстях к нелюбимому,
Преступила какой-то порог –
«Эгоизм по неосторожности»
Превратится в жестокий урок.

И реветь по ошибкам бессмысленно –
Нет у времени хода назад.
Я открою для Глеба всю истину,
Прекратив затевать маскарад…»

***

Владелица медных предгорий
Поймав демонический взгляд
Увидела в нём своё горе
И страсти, что ярко горят:

«С Глебом я провела не единожды
В разговорах не мало минут.
Он не тот человек, у которого
Люди счастье чужое крадут.

Он готов восприятием образным
Пропустить сквозь себя череду
Непонятных, казалось, событий,
Что способны сложиться в беду.

Никогда не ходила на исповедь –
Только с ним говорилось легко.
Он смотрел на меня окаянную
И вздыхал иногда глубоко.

И открыл с человечьей наивностью,
Как осилить сердечную боль,
Что бушуя томилась столетьями,
Когда Мастер вернулся к другой…

От него я ни разу не слышала
Бредоносных восторгов любви.
Глеб всегда оперировал «смыслами»,
Совершая любые шаги.

Про Полину рассказывал с нежностью.
И взволнованный голос дрожал,
Как столкнулся он с той неизбежностью,
Какой Демон его наказал.

И урок оказался осознанным.
В изумительно чистых глазах
Мне читались открытые истины
В поразительно ясных словах:

«Я включил в свои личные планы
Одну тонкую яркую нить,
Что способна была без изъянов
Мир мой внутренний соединить:

Воедино свести рудименты
Поэтически живших натур
И добавить простые фрагменты
Из истории древних фигур. –

Но та нить утончённого шёлка
Не влилась в полотна монолит.
Я на юность без должного толка
Оказался сначала сердит –

Ускользнула свободная птица,
Отношений минуя капкан.
Ведь её лишь по собственной воле
Заточил в идеальный свой план,

Понимая со всей остротою,
Что грядущая будущность лет
Никогда ни за что не допустит
Мой с Полиной совместный рассвет.

Значит нить справедливо порвАлась,
Там, где нет ощущенья любви,
Даже самая малая малость
Исчезает. Зови не зови…»

Демон с места на ноги взметнулся,
Над хозяйкою тучей навис:
«Я тогда, если правильно помню,
Исполнял запоздалый каприз,

Что обронен на крае был Синтры
В океана великую гладь,
Там, где волны не могут обратно
В них попавшее нам возвращать.

Не меня ли в тот день умоляли
В Катерину сомненья вдохнуть:
Сколько времени сможет девица
В одиночестве глаз не сомкнуть?

Растревожить угасшее сердце
И по новому кругу пустить
Предысторию двух сильных духом,
Не способных друг друга забыть.

Отложив роковые деянья,
Катерину я быстро нашёл,
За спиной её сотню мгновений
В неустанных заботах провёл.

Ей тогда улыбнулась удача,
И кипела блаженная кровь.
И я снова увидел – КАКОЙ
Настоящей бывает любовь!

Без ужимок и предвосхищений,
Словно хищники бьются в бою,
Отнимая у жалкого времени
Дорогую добычу свою;

Как глаза бесподобно искрятся;
А с палитрою бешеных чувств
Здесь едва ли способен тягаться
Лучший классик изящных искусств…

Колесившая много по миру
Безраздельно любила свой дом,
В одиночестве видела силу
И платила за это потом.

До конца никогда не сгорала,
Ощущением странным жила,
Потому что с одним человеком
Настоящей собою была.

В остальном – это демон в обличье
Прекрасного ангела. В ней
Уживалось так много различных
И несовместимых страстей.

Из всех женщин земных Катерина
Больше прочих была мне близка.
Восходящего солнца картину
Я рассматривал сквозь облака.

Она множество раз уходила,
Но всегда возвращалась к нему.
Удивительной мощности сила –
Я её до конца не пойму:

То крушит в одичании редком,
То к груди с нежной пылкостью льнёт,
То прогонит и скажет: «Навеки!»,
То обратно к себе позовёт…

Без сомнений использовал Катю,
Равнодушия строя заслон.
Она лучшей была по всей стати –
Мой не взятый никем бастион!

Кроме Глеба. Его отношенье
Зачастую смущало меня:
Без малейшего предубежденья
Принимал её он. Как и я

Понимал Катерины причуды,
Сердце в руки её отдавал
И ходившие вслух пересуды
Всегда мимо ушей пропускал.

Не питал однозначных иллюзий,
Лишь для вида слегка ревновал,
И в процессе активных дискуссий
Новый смысл для себя открывал.

Двадцать лет они были знакомы,
Много раз расходясь и сходясь,
Нарушая свои же законы,
Наслаждаясь и не торопясь.

После ссоры последней и грубой
Глеб уехал на Южный Урал,
Где Полину по воле стихийной
Одним вечером он повстречал…

Я тогда наслаждался победой,
Глебу в уши шептал: «Позабудь!
Ты найдёшь Катерине замену –
И продолжишь блестящий свой путь.

Присмотрись-ка по-лучше к Полине:
Чем не образ, который искал?
Возвращаться пора ближе к людям
Из разрушенных временем скал…»

И тогда, в разговоре, Хозяйка,
Кто меня потянул за язык?
Я поведал тебе об успехе,
И мой голос стремительно сник –

Ты сомненье опасное бросила,
Что теперь я едва ли смогу
Так Полину рассорить с геологом,
Чтобы Катя вернулась к нему...»

***

«Как настойчиво и убедительно
Вы ведёте безудержный спор, -
Ангел встал и прошёлся медлительно
В затенённый слюдой коридор. –

Вопросил меня Демон сегодня,
Что реального есть у людей,
Кроме слёз и досады отчаянной
Всех оттенков и разных мастей?

В перепалке с Хозяйкой прелестной
Все ответы ты сам же собрал.
Средь людей, если действовать честно,
Не возможно найти идеал.

Но в живом человеке – и только!
Жизнь настойчивым ритмом стучит,
И душевности полная чаша,
Чей напиток ещё не испит.

В ком ещё вы найдёте ту нежность,
Что рукою коснётся цветка?
И в покое оставите дерзость,
Заманившую их в облака?

Не ведут себя рационально,
Не страшатся опасных пучин,
Непредсказанность весьма тайно
Открывают один на один.

Люди многого, в целом, достойны,
Пока верят в свои божества.
При отсутствии стержней идейных
Человечность бывает мертва.

Персонажам мистической сути,
Врачевателям и колдунам –
Надлежит присмотреться по-лучше
К этим странным на вид существам.

Мы в себе не находим другого:
Предначертан наш длительный путь,
Отклоненья карают сурово –
Нам с него никогда не свернуть.

Только люди способны природу
И стихии трудом превозмочь.
Оттого зачастую трусливо
Мы идём настороженно прочь…»

***

«Скоро Глеб оказался в столице
После встречи с Хозяйкою гор.
У него состоялся с Полиной
Телефонный один разговор,

Из которого стало понятно,
Что геолог её не забыл,
Хотя голос его, вероятно,
В то мгновение сбивчивым был.

Он события переосмыслил
И сказал, козням всем на беду:
«Что бы в жизни твоей не случилось,
Я на помощь, как нужно, приду…

Остаёшься мне не безразличной.
Пусть окутает прошлое мгла.
Поступить по-другому, Полина,
Ты, наверное бы, не смогла.

Был разорван твоими словами
И чудовищно опустошён,
А когда занимался делами,
То казался немного смешон:

Был рассеянно-сосредоточен
И туманную даль озирал,
Эгоизмом своим озабочен,
К ряду несколько суток не спал,

Вспоминая пространные фразы,
Что чеканно впечатались в мозг
И стегали меня беспощадно
Адской силою тысячи розг…»

Демон, Ангела перебивая,
Завершает его монолог:
«Один я со всей точностью знаю,
От каких он расклеился строк!

Целый месяц девица гадала,
Как геологу правду сказать,
Подходящее время искала,
Но никак не могла подобрать.

И тогда я не выдержал первым,
Понимая, что поздно беречь,
Написал своим почерком нервным
Для Полины блестящую речь:

«У меня скоро будет ребёнок…
В сентябре его буду рожать…
Такой маленький нежный котёнок
На руке моей станет лежать…

Пусть семья однозначно осудит,
Скажут – жизнь понеслась под откос.
Всех грядущее время рассудит –
Для себя я закрыла вопрос.

У ребёнка второй есть родитель.
Но не будет отца! Только мать.
Никакой благочестья ревнитель
Нас не сможет с Мартом связать.

Не смогу проживать, как укажет
Мне его многочисленный клан,
Где при взглядах другого мужчины
Я должна забираться в чулан…

Всё, что было с Маратом – случайность,
Несерьёзная взрослость игры,
Перешедшая в самую крайность
И задувшая пламя мечты…

Нет на мне никаких обещай
Своё сердце кому-то сберечь.
Не лелею я дерзких желаний
На возможность свиданий и встреч.

Обратиться мне не к кому боле,
И отдельных поступков так жаль.
Но абортом по собственной воле –
Значит лишь преумножить печаль…»

***

Чуть колышутся тонкие листья,
Устремляются вверх – в небеса,
Но у каменных роз не бывает,
Чтоб на них выступала роса.

Скалы вниз молчаливо взирают,
Распрямляя суровую стать.
Никому, кого дьяволы знают,
Рядом с ними по силе не встать.

Но в тени самых грозных творений
Очень робко порою сперва
Проявляется творческий гений
Человеческого существа.

***

Новый век пролетает стремительно
Нам его не успеть осознать.
Только Демон вполне убедительно
Сможет всё про него рассказать.