Влюблённый Хроникёр

Он (а может, это была она) всегда воспринимал себя как нечто, стоящее выше любви и стоящее дороже других людей.

Чувство опустошающего превосходства рождалось из-за отсутствия других чувств. Не прилепленный ни к кому, он называл себя Хроникёром, так же как Нерон называл себя Актёром, акунинский маньяк – Декоратором.

Он вёл беспристрастную хронику чужих горестей, волнений, нелепостей, недолгих радостей. Он подмечал ошибки и промахи и шибко отмахивался от случаев очевидного счастья.

Оскальзываясь на заледеневших улицах, он бормотал, что чувственное – это лёд, рациональное – песок. Чем больше песку, тем меньше шансов упасть.

Я следую традиции. Я хочу, чтобы он встретил её (а может, его) весной. Она несла жёлтые цветы, а может, всего лишь красные, крепкие, только что срезанные тюльпаны. Они настолько хрусткие и свежие, что хочется откусить кусочек стебля.

Тюльпаны упали на мостовую. Может, их хозяйка увидела его, а может, её испугали удары колоколов.

Апрельская мостовая хранила следы неопрятного марта. Они отпечатались на тюльпанах прилипшими песчинками и грязевыми разводами. Ей было жаль цветов, но бежевых перчаток было жальче. Она посмотрела на него, он наклонился и поднял тюльпаны. Он совершил свой самый иррациональный поступок.

Мокрая грязь не пощадила его пальцев. Он стирал её с кончиков пальцев так же, как стирают кровь. Запах идеального платка не мог перекричать запахов весны. Он ругал себя последними словами и, кажется, обращался к себе по имени. Он знал, что это ему не поможет. Хроника превращалась в сентиментальный роман.