От пятницы до пятницы

               

          Сегодня   мой   сын   со  мной.   Он   сидит  на  кровати,   и   хотя  стрелка   часов   приближается   к   полночной   цифре,  засыпать  не   собирается.    То  и   дело, обращаясь   ко мне,   произносит:  -  папа, папа...  - делая  ударение  на   последней  гласной.   На  меня   голос  его    действует     как    волшебная  музыка.  И   уже   не  я   ему,  а  он   мне    рассказывает,  страшную сказку    о    зелёной    крысе   с  красными  глазами.   Рассказывая,  он  живописно  жестикулирует,  широко  расширяя  глаза,  смотрит  на  меня   и   радуется,  если  я  начинаю  поёживаться  от  страха.
       -  Ладно,  говорю    я   ему,  -  а  теперь  надо  спать,  уже  очень  поздно. Отодвинувшись   к  стене,   он   предоставляет    рядом  с  собой  место  для  меня,  и   ещё   долго   лежит  с  открытыми  глазами  и,   молча,  о  чём - то   думая,  смотрит  в   потолок.     Я  не  хочу  прерывать    эти   мысли,   осторожно  глажу  его  волосы  и   тоже, молчу,   дожидаясь     пока  он   заснёт.     Он  поворачивается,   внимательно   смотрит  мне  в  глаза   и   вдруг,  неожиданно  спрашивает:  -  Папа,  а  ты  любишь  меня?
-  Да,  очень   и  очень   сильно,  а  теперь  давай  спать.
-  А  если  ты  меня  любишь,  то  почему  тебя   не  бывает  со  мной   рядом?
-  Потому   что,  я  работаю  в  другом  городе  и  не  могу  каждый  день   к  тебе  приезжать.
-  А  почему?
-  Потому  что   хочу   заработать   много  денег  и  купить    квартиру.
Говоря  это,   в   ту   минуту  я  действительно    верю,  что  книга,  которую   я  закончил  писать,   будет    выпущена   каким-нибудь    издательством,  я  смогу   заключить    выгодный   договор   и   мечты   мои   претворятся  в  реальность. 
Я   верю  в  это.
-  А  машинку,  не  игрушечную,  а   самую    настоящую,   ты  мне  тоже  купишь?  -   спрашивает   мой  сын,  который   тоже,   сейчас,  в  это  верит.
   Единственный,  кто  верит  в  меня.  Единственный,  кто,  несмотря  ни  на  что,   меня  любит.  Единственный,   кто   всегда   будет  помнить  обо  мне,   и  не   покинет   меня   в  своих  мыслях.   Единственный,  самый  дорогой  мне  человек.
  - Конечно,  куплю, -    и  тут  же,  строгим  голосов,    говорю   ему:  -  Всё,  а  теперь   закрывай    глаза  и  -  спи.
Он   обнимает  меня   своими   ручонками,   крепко,  крепко  прижимается  ко  мне   и   почти  сразу   засыпает.  Я  ещё  долго  лежу   так,  не  двигаясь,   чтобы  не  нарушить  его  сон,  ощущая  тепло  идущее  от  него,  ощущая  его  дыхание,  ощущая  прикосновение  его  волос  на  своей  щеке.   Потом,  осторожно  размыкаю   его  руки,  укладываю  удобнее   в   постели,  прикрываю   одеялом   и  так  же,  как  он   недавно,  лежу   и  смотрю   в  потолок,   мысленно  повторяя  каждое  его  слово   сказанное  мне.
  Я  очень  счастлив   в  эти  мгновения.   Мне  нет  необходимости,   доказывать,  как  сильно  я  его   люблю.    Тем  более  людям,   для  которых   доказательством   любви   является  только  одно, -  деньги.  И  чем  больше  я  могу  их  дать,   тем,  выходит,  крепче  моя  любовь. 
     -  Любишь   сына,  -  скажут  они, - обеспечь  квартирой.  -  Любишь   женщину,  -  подари  ей   дорогие    украшения   и,  тоже,  обеспечить  квартирой.
 А  если  ничего   этого   у  тебя   нет,  а  только  одни  мечты,   то,  извини,  и,  как  говорится, - подвинься,  а  лучше  и  совсем   уйди   в   сторону.
      Я  смотрю  на   тени,  которые  отбрасывает   тусклый  лунный   свет   на  стены  и  потолок,  поправляю   на    маленьком  своём  сыне   одеяло   и    думаю,  что,  наверное,   они  правы,  эти  люди,  живущие  правильной   жизнью.   Наверное,  всё  так  и  должно  быть   в  мире,  где  всё   продаётся  и  покупается   и  не  только  любовь  к   женщине,  но  даже  любовь  к  собственному  сыну.
Не  случайно,    он   меня   спросил,  когда   мы  шли   сегодня  вечером   по   улице:  -  А  папу   тоже  можно  купить?
     -  Кто   тебе  сказал,  такую   глупость,  - вырвалось   у  меня.
     -  А  мне   няня,  тетя   Марина,   это   сказала,  когда  я  спросил,  почему  тебя  так  долго  нет.   Она   мне   и  сказала,   что    мама  мне   скоро  купит   нового    папу.
     -  И  что    ты  ей    ответил, -  спросил  я,  крепко  сжимая   маленькую  тёплую  ладошку,  словно   боясь,  что   кто - то  сейчас    вырвет   её    из  моих  рук.
    -  Я  сказал,   мне  не  нужен  новый  папа,  у  меня  уже   есть    папа,   и  я  его  сильно  люблю.  Я  же  правильно  сказал? 
    -  Ты  правильно   сказал.  А  няня,  она   просто  пошутила,  потому  что   папу  или  маму,  нельзя   купить   как   машинку  или  даже  квартиру.   И  давай   об  этом  больше  не  будем  говорить,  договорились?
Малыш  кивнул   в  ответ  головой,  а  я   подумал,  как  сильно  он  повзрослел,  за  эти   три  месяца   пока  мы  с  ним   не  виделись.   
В  эту  ночь, рядом   с  ним,  я  не  мог   заснуть.  Я  поднялся,    включил   компьютер,  и  по   давней  своей  привычке,   начал    беседовать  с  тишиной,  складывая  слова   в  длинные  строчки   писем   устремленных   в  будущее,  хотя   они   и   требовали  ответа   у  сегодняшнего  дня.   Этой  ночью  я   не  спал   ни  одной   минуты,  но  усталости  не  чувствовал.  Я   сидел    возле   сына  на    кровати  и   не  сводил  с   него   глаз,  вспоминая,  как  мы  с  ним   играли,  читали   сказки,  рисовали  и   лепили  фигурки  из  пластилина.   Как   он   во   время   игры,    казалось  бы,  ни  с  того  ни  с  сего,  обнял  меня  крепко   и  сказал:  -  Папа  я  тебя  очень  люблю.
  А  когда,   пришло   время,  возвращаться   туда,  где  живёт  его  мама,  он,  чуть   не  со  слезами  на  глазах,    просил   остаться   хотя  бы  ещё   на  один  день… 
          Раньше   мне   хотелось  лишь  одного,  хотя   бы  услышать    голос  сына.  А  сейчас,  когда   у  нас  с  ним   есть   один  день  в  неделю, -  наш  день,  хочу   не  расставаться  с  ним  ни  на  минуту.  В  этом  нет  ничего  необычного.  Это  мой  сын.   И  хочется  жить  не  с сознанием,  что  он  есть,   где-то,  а  жить,   ощущая   каждую  минуту   его  взгляд,  прикосновение  его  рук,  слышать  его  голос.
            Мой   сын,    наигравшись,   крепко  спит.   Боже,  какое   это  счастье   видеть  его  вот  так,   рядом,  осторожно   прикасаться   к  его   волосам,  гладить   их,  замечать,   как,     буквально   на  глазах,    он   взрослеет.  Уже   и  не  помню,   когда,  в   последний    раз,   так   долго    со  мной    он   находился   рядом.  Я    буду    долго    ещё    вспоминать   эти   минуты,  долгие  минуты    нескольких    долгих    дней   проведённых  с   ним.
Если  бы  я мог обнажить  свою  душу  и  выплеснуть   все  мысли  свои   обращенные   к   ней,  ежедневно,  ежечасно,  каждое  мгновение.   Если  бы   мог   рассказать,   как  постоянно  беседую  с   ней,  глядя  в  тёмные   проёмы   окна,  словно   в   глаза  её  смотрю.  Если  бы  мог,  защитить  свою  любовь,  спасти  её,   вознести   над  всем  обыденным,   над   тем,  что   её  окружает.   Если   бы  мог…

Сегодня   пятница.
Не  просто  день  недели.
Чуть  раньше, чем обычно,  встав  с   утра.
Готовлю    я  котлеты   и  пельмени,
На  целый   день   для  малыша.

Сегодня   пятница.
Ко  мне    мой   сын   приходит.
Он  тут  же,   положив   на  стол    альбом,
Карандашом    старательно   выводит,
В  пять  этажей  знакомый    дом.

Сегодня   пятница,
Терплю  и   ожидаю,
Мгновенья  в предназначенной   судьбе,
Когда    за  нарисованною  далью,
Приблизится    лицо  к  руке.

Сегодня   пятница,
Короткий   день   недели,
Как  прерванный,  без  продолженья,  сон,
Стол   письменный, остывшие  пельмени,
Спит   сын,   прижав   к  себе альбом.

Сегодня   пятница,
А  завтра,  что?  Не  знаю.
В   альбоме  сына  -  чистые  листы,
Я   не   хочу   их   заполнять  печалью,
Пусть  будут  там   лишь   светлые   штрихи.

       Скорее   бы    наступила    пятница,  я  обязательно   приду,  подниму  его  на  руки  и  прижму  к  себе.   Я  это  делаю  каждый   раз,  но  так  чтобы  никто  не  заметил,   потому   что   он    уже   большой,  и  когда  я  его   поднимаю,  он   смотрит  по  сторонам,   словно  боится,  чтобы   не  дай   бог  кто   увидит.  И   говорит  мне:  -  Папа,  ну  что   ты   со  мной  поступаешь   как   с  маленьким,  ведь  я   уже   большой   мужчина.
               Вспомнил   сейчас,  как  на  днях  покупал  ему   туфли.   Говорю   продавщице:  -  У  вас  есть   хорошая  тёплая  обувь  на  этого   мальчика?   Не  успела   она   ответить,  как   мой   сын,  голова  которого  еле  была  видна  из - за  прилавка,   с  обидой  в  голосе  произносит:  -  Я  не  мальчик,  а  мужчина.
И   глядя  на   нас,  взрослых,  не  мог  понять,  почему   мы  в   ответ  улыбаемся,  ведь  он  ничего  смешного   не  сказал.
      Вот  такой  он   у  меня,  маленький   мой    и  в  то  же  время   самый   большой   мужчина.   Счастье  мое   и  моя  грусть,   солнышко    моё   самое  ясное   и  моя   печаль.
     Я   хочу,   чтобы   дошли   до   него,  все  мои  слова,  и  те,  что  я  говорю   ему,  крепко  обнимая,  и  те,  что  пишу  сейчас,  и  те,   что   стали   стихами.  Хочу,  чтобы,   прикасаясь   к  тому,   что  написано   мной,  он  мог    бы   услышать    за   каждой  строчкой,  обращение    к    времени  в   котором   ему   предстоит    жить.    
         Сегодня    пятница.   Поздний  вечер.    Сын   то  и  дело   поворачивается   с  бока  на  бок   в  постели,    не  собираясь   смыкать  глаза,  это  у  него  уже  входит  в  привычку,   как  и  у  меня,    я  сижу   за  компьютером,  делаю  вид,  что  не  обращаю  на  него   внимания,   и  жду,   когда     он    заснёт,   чтобы   тихо  прилечь  рядом.  А  он     тем  временем,    наблюдает   за    тенью,   которую  отбрасывает   его   рука.
  У  него   очень  богатое   воображение,   отличная   память,  он  очень  наблюдательный   и  очень,  одним   словом,  хороший   малыш.   Меня   даже  не  обижает,  что  иногда   он   разговаривает  со  мной   как  бы  немного   свысока,  поучает    в    простых   житейских  ситуациях.  Эх,  кто  только   меня  не  поучает,  отчего   же   и  ему  не   проявить  себя.
     -  Ты,  папа,  иди   и  смотри  там,  что  тебе   надо,    а  я    здесь   буду  смотреть,  что  нужно  мне.
Такой    фразой   недавно   на  рынке   он   меня   отправил   от    прилавка,   вызвавшего    его   интерес,    чтобы  я     не  мешал   ему   разглядывать    ремни   с   красивыми  пряжками,   часы   всех  видов,   разных   расцветок    ткани.   Понятное   дело,   смотрел  бы  на  детские   игрушки,  так  нет,  встал   и  пристально    смотрит  на  ткань   с  яркими  золотистыми  блёстками.   Заметил,  что  я  всё   так  же  стою  рядом,  ещё   раз     повторил:  -   Ты  иди,  иди,  выбирай,  что  тебе  нужно,  а  я   здесь    посмотрю.
   В  этом,  на  мой   взгляд,  уже   проявляется   черта   характера.   Не  знаю,   чего  в  нём  больше,  доброго  или  не  совсем,   но  что   человек   растёт    с  характером,    бесспорно.
   Мой   сын  спит.  Скомкал   простыню,  прижал  к   лицу,    словно  это   рука    мамы   и  спит.   Я  осторожно    укрыл   его.   Постоял,  любуясь   им,    а  сейчас,  всё,     ставлю  точку  и  тоже,  ложусь   спать.
  Не  смог   заснуть.   Долго  лежал    рядом   с  сыном,   глядя  в   его   лицо.   Хотелось   запомнить  каждую   чёрточку  его  лица,  каждую   ресничку   на  его  глазах,  тоненькие  пальцы  рук.  Запомнить,  как  он  крутится   в  постели,  откидывая  ножками  одеяло,  как,  слегка  приоткрыв   вздрагивающие  губы,  что - то  шепчет.   Запомнить     на   все   предстоящие  дни  недели,  пока   снова  не  наступит  пятница.    А  потом  поднялся  и   снова   сел   за  компьютер.   Хочу   без  конца  говорить  о  нём,  он  всё  время  перед  глазами.  Впрочем,     он,  действительно   сейчас   перед   глазами,  лежит  и  крепко  спит.
        Эта   ночь   опять   была   бессонной.  И  вновь   я   прошёлся  по  ранее  написанным  рукописям,  заново    шлифуя   каждую   строку.   Итак,  до   самого  утра.   Часам   к  семи  прилёг  на  полчаса,  вот  и  вся  моя  ночь.   Зато  сын  всё  это  время  был  рядом.  Устроил  для   него    прогулку   на  троллейбусе.  Проехали  мы    из  конца  в  конец   через  весь  город,  купили  молоко,  кое - что  из  продуктов,  и  снова,   на  троллейбусе,   вернулись  на  ту  же  остановку.   
Вместе   с  ним  готовили   вареники,  измазались   до  невозможности   в  муке,  зато  почувствовали  себя  настоящими  мастерами.  И  вареники  у  нас  получились,  что  надо.  Потом,  во  что  мы  только  не  играли,  веселились.  Навели  беспорядок  в  моей   комнате  такой,  что  мне   до  следующей    пятницы   придётся  всё  раскладывать  по  своим  местам.  В  общем,  у  нас  был  настоящий  выходной  день
  Я  снова    не  сплю    по   ночам,    продолжаю   размышлять   о  драматургии   жизни,  подразумевая    сценарий,   где  всё  страницы   перепутаны   и  часто   не  поймёшь   где    начало,  а   где  конец. 
 И   снова    обращаюсь   к   ней,  прикоснись    хотя  бы   отстранённым  взглядом     к  строчкам  моих  стихов,  как  если  бы    это   были   стихи  незнакомого  тебе  поэта,  писавшего  в  другое  время,   другой   женщине,  другими  словами
Любовь  к   тебе,    не  претендует   на  ответное  чувство.  Она,   если   передать  наглядно,  снимает   угол   в   моей  душе,   захламлённой   рукописями   неоконченных  книг.    Но   что  мне   делать,  если  любовь  к    сыну,  я  не  могу    отодвинуть   на  задворки   души,   выделяя  ей   какое - то  место.   Я  не  могу   поступать  с  позиции   разумного   выжидания,   когда  жизнь  всё  расставит  по    местам  и  не   потому,  что   времени  этого  у  меня   почти   нет,   но  и  оттого,    что   нет  этого  времени  и  у  моего  сына,  он  хочет   быть  с  отцом,  он  просит  меня  об  этом.  Спрашивает,  почему  я  не  прихожу,  почему  он   не  может   всё  время   меня   видеть.  Спрашивает,     так   заглядывая  в  мои  глаза,  что  мне   мучительно   больно  смотреть  в  них,  не  зная,  что  ему  ответить.
   Одним  движением  кисти  трудно  написать  портрет,  где  многое  значат   штрихи.   Одним  словом  трудно  заменить  строку,  где  слово  в  соединении   с  другим,  передаёт  мысль.  Один  день,  как   бы  он  не  был  насыщен  событиями,   всего  лишь  только   один   день.   И  мои  письма,  насколько  бы  они  не  были  откровенными,  вряд  ли   в  состоянии   передать  всё,  чем  жил,  как   живу,  что  значу  в  этой  жизни,  что  значит  она  для  меня. 
Хочу  предостеречь,     чтобы   в   нескольких    словах,     не    определяли    моё  место    среди  людей.   Я   всего  лишь  человек,  обычный,  земной,    не    лучший,   не  худший  из  того,  что  создано  природой.
 Если  и  было,  отличительное  качество,    -    пытался  понять,  что   это   значит,  -  быть  человеком.   Понять   происхождение   вечных   ценностей,  увидеть  грань  между   светом   и  мглой,   отличать     добро  от     зла.
 Чему  поклонялся?   Что  считал   превыше   всех  истин?    Конечно,  -   любовь!   Веру  в  это    чувство,  до  сих  пор   храню.      За  это  и   был  наказан   жизнью,  где  в  цене  совсем  иные   истины.   
        Это  нам   кажется,   что  истина    одна.   Их   много,  вечных   истин.  Склонись  над   стебельками   трав,  осторожно  прикоснись   к   каждому  стебельку,   и   ты   почувствуешь   дыхание  жизни,  тонкое,  хрупкое   и  вместе  с  тем   величественное  в  своём  предназначении,  быть  частицей   земли. 
 Приди  на  берег  и   в  утренний    час  и  в  час  заката,  прикоснись  взглядом   к  простору  волн,   прислушайся   к  музыке   рассвета,  она  совсем  иная,  чем   задумчивый   ритм    ночного  моря.  И  это  будут    ещё   две  вечные  истины,  отличные  от  других,  и  вместе  с  тем    единственно   верные.  Сможет  ли   человек  постичь    эту   тайну?    Вряд  ли.   Да   он  и  не стремится     к  этому,  он  создаёт  свои  вечные  истины,  выбирая   в   качестве  подручного  материала,  то,  что  рядом    и    доступно  его   пониманию.
       Ничего  сегодня   не  напишу,  это   знаю  точно.     Но,  также   точно,  знаю,   что     буду  писать   в  ближайшие  дни.    Десятки  различных  сюжетов,    выстраиваются   один    заманчивее   другого.   Я   сейчас  уверен,  что   смогу   скоро   всё  это  написать,  такой   уверенности  уже  давно   у   меня    не  было. 
 И    хочу   верить,  что  это   он,  -    самый  необыкновенный,  самый  лучший   на  земле   малыш,    так  благотворно    на  меня  действует.
 Боже  мой,  как  я  сейчас   счастлив.   В  такие  мгновения  хочется  большего,  чем  имеешь.  Хотя,  нет   большего  счастья,  чем  видеть  его,  осторожно,   когда  он   спит,  прикасаться  к  его  волосам,   тихо  провести  рукой   по  тёплой  его  щеке,  наклонившись,   прошептать,  как  сильно  я  его   люблю.