Один день из жизни дяди Глеба

Эти улицы насквозь пропахли дымом,
В этом воздухе тысячи мертвых душ.
И дороги этого города топчутся быдлом,
Погрязшим в трясине, но не сорвавшим куш.

На остановке среди грязи и окурков
Дыханием греет холодные пальцы рук
Девчонка - отродье каких-то безмозглых придурков,
Родивших её и за двери выгнавших вдруг.

Ботинки дырявы, надеты на босую ногу,
Косы растрепаны. Куртка - почти до пят.
Весь её образ рождает боль и тревогу,
А из-под шапки - испуганный, волчьий взгляд.

Тянутся к сигаретам холодные руки,
В карманах сжимая дрожащие кулаки.
Перед глазами видения или глюки -
Я ошалело кому-то пускаю кишки.

Девочка тихо жмется к бетонным плитам,
Я притворяюсь, что все ещё жду такси.
Куда подевалась теперь городская элита?
И почему мне слёзы сдержать нет сил?

Мне двадцать семь. Я молод и пьян отчасти.
Трезвость, однако, настигла меня быстрей.
Судеб в моей немало бывало власти,
Только сейчас я понял, что стал взрослей.

Улицы города так беспощадны к людям.
Впрочем, и сам я в нем заколочен давно,
Словно в гробу. Крышка плотна по будням,
И лишь по субботам в ней возникает окно.

- Денежку дайте, будьте добры, дядя, -
Девочке, кажется, стыдно просить на хлеб.
Тянет ручонку грязную, но не глядя.
- Не дядя я, милая. Я же твой папа. Глеб.

Глазки волчонка тронули горькие слёзы:
- Шутите, дяденька, нет у меня отца...
И никогда не будет, все это только грёзы!
Нет на ребёнке вовсе уже лица.

Я закурил, взял её молча за руку.
Имя потом узнаю, не в этом суть.
Так и пошли мы вместе по переулку,
Напрочь забыв свой исконный маршрут и путь.

Улицы пахнут свободой с приходом ночи,
А под землей - бесконечности мертвых тел.
Если при жизни не знаешь, чего ты хочешь -
Сдохнешь в куче того, чего не хотел.
___________________________
27.11.2012