в подражание раннему Высоцкому

                У него погоны, у него мундир,
                У него кальсоны заношены до дыр,
                У него свисток, ремень и револьвер,
                Это Васька Кротов - милиционер.

                В пацанах дружили мы, был корешком,
                А теперь он предал нас, стал «оперком».
                Позабыл про наши клятвы, «на крови»,
                Все дела минувшие - в забытьи.

                У меня во рту железо, и «бычок»,
                И жена вся скурвилась, сам дурачок.
                На похмелку банку пива, натощак,
                Я Витёк Татарин. Я теперь - «блатняк».

                Он теперь при власти, он теперь закон,
                Обижает бабушек, за самогон.
                Я в картишки с корешами. Рупь за кон,
                И сдаю без подтасовки, не гондон.

                В лагерях я чалился, но не грублю,
                Он лягавой тявкает: «Совсем сгною!»
                Я ему в ответ улыбку, пять на шесть:
                «Не боишься, мусорок, на «пику» сесть?»

                Он не унимается, всё «дело шьёт»,
                Зря старлей стараешься, хрен повезёт.
                Дал "хозяин в лагере, такой наказ:
                Чтобы «чалился» Татарин, в крайний раз.

                Корешки вчера сказали, вот дела,
                Мол, твоя мамзель, Кроту, опять дала.
                Да дала не спереди, а со спины,
                Мне такие «фортеля», бля, не нужны.

                Нинку бить не буду - я её люблю,
                За виски, имею право, оттреплю.
                Нинка пусть шалавится, но не с Кротом,
                Не хочу чтоб тыкалась, она с ментом.

                Портвешку для гонору, "перо" в кулак:
                «Потолкуем, мусорок, но без зевак?»
                Он ладошку потную, на кобуру:
                Мол, при исполнении, пристрелю!

                Зря ты Крот нашкодничал. И Нинку – зря,
                Пусть беспутная шалава, не твоя.
                Был ты мне товарищем и корешком,
                А помрёшь ты «мусором» и говнюком.

                Хоть и был он опытным, но не успел
                Револьвер свой вытащить - на "пику сел".
                Финку в бок по рукоятку - он побелел.
                Лишь глаза кричащие. Лицо как мел.

                Я лежачего не бью - "беспредел"
                Оклемался бывший друг, не околел.
                Адвокат меня "отмазать", не сумел,
                Так за Нинку. За любовь. По новой сел.

                Вот они столбы с «колючкой», и барак,
                Есть «чифирь», махорочка. Дела «ништяк».
                Нинке я пишу письмо, но в клочья лист,
                «Не печалься, твой Витёк - рецидивист».
                28.04.2004г.