Богатырь с душой художника

 На снимке:
 Василий Лунёв пишет картину "Мокрый забой". (Рядом с ним – сын Володя).
 Фото 1963 г.







 (В ПАМЯТЬ О САМОБЫТНОМ ЖИВОПИСЦЕ И БОЛЬШОМ СПОРТСМЕНЕ)




  ***

 Город Сучан именовали «кочегаркой Приморского края». И было за что! Первые шахты возникли тут на заре 20-го века. Сучанский уголь шёл на заводы Владивостока и в топки пароходов, которые  покидали приморские гавани. «Чёрного золота» требовалось больше… больше… Но как поднять добычу без грамотных специалистов? Чтобы этот вопрос канул в Лету, на исходе 1930-х в Сучане открыли горный техникум. В него-то и поступил 15-летний Вася Лунёв. На календаре значился 1947-й год.

 Семья Лунёвых жила в посёлке лесозаготовителей. От него до Сучана было шесть  километров. Места в общежитии техникума Василий не имел, поэтому каждый день по два-три часа находился в пешем переходе. Но путь к месту занятий, а потом обратно - к родительскому дому, его не утомлял. Паренёк он был крепкий, выносливый. А то, что шагать выпадало по тайге и сопкам, живописным в любое время года,  его лишь радовало. Василий сызмальства любил рисовать. При себе он  имел альбом или блокнот, и если примечал что-то любопытное – раскрывал его, доставал карандаш, делал наброски.

 В Сучане Василий впервые увидел работы «настоящего художника». Его фамилия была Полшков. Картины этого мастера наводняли город! Они украшали  кабинеты школ, контор, учреждений. Полшков писал пейзажи, портреты, жанровые сцены. Одну из его картин Лунёв помнит до сих пор. Называлась она «Лазо на Орлиной сопке», и посвящалась эпохе Гражданской войны.

 В техникуме Василия привлекли к изданию стенной газеты. Он был её оформителем. А курировал это издание секретарь студкома ВЛКСМ Лёня Горшков. Он учился двумя курсами старше Василия, но это не мешало им быть хорошими товарищами. В 1949-м Горшков закончил техникум, получил направление в горный институт и сказал Василию на прощанье: « Когда-нибудь встретимся!». Обычная в таком случае фраза оказалась пророческой… Но об этом – чуть позже.

 В том году уехал из Сучана и Лунёв. Его семья перебралась на юг Кузбасса – в Осинники. Там жил родственник, в письмах которого наш край Кузнецкий выглядел чуть ли не райской кущей. Вася перевёлся на третий курс Осинниковского горного техникума. И в первый же учебный день, зайдя в студенческий спортзал, он испытал восторг. Перед ним стояла штанга! До этих пор Лунёв, большой любитель «повозиться» с гирями, знал о таком снаряде понаслышке. И вот она – штанга! – стоит перед ним! И как будто ждёт его, призывает к себе!

 Секции тяжёлой атлетики в техникуме не было. Студенты «тягали» штангу наобум – как получится. Для них это было развлечением. И только Лунёв относился к «самотренировкам» серьёзно. Он не просто «качался». Он анализировал каждый  подход к снаряду, чтобы не повторить однажды сделанную ошибку. Вдумчивость, и критичность в отношении к себе, стали главной чертой его характера. И если в будущем Василий достиг высоких вершин – то во многом благодаря этим качествам.

 В 1951-м, окончив техникум, Лунёв стал жителем Киселёвска. В этот город он приехал 19-летним юношей, но уже – в ранге женатого человека. В Осинниках он встретил главную женщину своей жизни – Федосью. И там же, в Осинниках, у них родился первенец – сын Олег. «Ранний брак! Раннее отцовство!» - скажет читатель, имея ввиду, что столь юные семьи недолговечны. И будет неправ. Супруги Лунёвы не просто много лет жили бок о бок. В 2001-м году они сыграли золотую свадьбу!..


  ***

 Лунёва приняли маркшейдером на шахту имени В.В.Вахрушева. Поселили с семьёй в комнате шахтового общежития. Василий тут же вбил в её потолок скобу, на которую подвесил колыбель для сына. Так Федосье было проще управляться с первенцем. Ведь она ждала второго ребёнка.

 Шли годы. Василий, как специалист, был у дирекции шахты на хорошем счету. Ценили в нём и талант артиста. Лунёв обладал отменным голосом (высокий тенор) и  пел в шахтовой самодеятельности. То были, в основном, сольные номера под баян. Слушателям они нравились, но сам исполнитель свой певческий дар всерьёз не принимал. Он пел для души, которую всегда тянуло к прекрасному.

 В один из дней 1954-го Лунёв услышал удивлённое: «Василий?!». К нему обращался товарищ по сучанскому техникуму, Леонид Горшков. Неисповедимы пути человеческие!.. Бывший секретарь студкома ВЛКСМ окончил институт и получил направление в Киселёвск. Да не куда-нибудь, а на шахту имени В.В.Вахрушева!
 Пройдут годы, и Горшков станет первым секретарём Киселёвского горкома партии, возглавит Кемеровский обком КПСС, уедет в Москву на работу в правительстве РСФСР. Но тогда – в середине 1950-х – Леонид о партийной карьере не думал. Он был «распахнут» к людям, его окружавшим, и они, в свою очередь,  искренне тянулись к нему. Простой в общении была и жена Горшкова. С ней близко сошлась Федосья Лунёва. Женщины стали подругами.

 Василий «влился» в круг местных художников. Главным образом, начинающих. «Молодняк» объединял вокруг себя опытный мастер – Михаил Бородкин (в прошлом военный лётчик). Он работал художником в Доме техники. Там у него была мастерская. В ней-то и собирались будущие живописцы - Михаил и Василий Селищевы… Николай Кулешов… Здесь они писали картины, спорили, обменивались информацией по искусству. Это был неформальный клуб единомышленников. И Лунёв – по его признанию – обязан атмосфере той мастерской очень многим…

 Тогда же Василий приступил к занятиям в секции тяжёлой атлетики. Она размещалась в клубе шахты № 4-6. Функции тренера исполнял рабочий мехцеха этой шахты Рудольф Плюкфельдер – человек, во всех отношениях удивительный. Донбасский немец, высланный в Сибирь с началом войны, он не сетовал на судьбу, не тряс кулаком в сторону портретов вождей. Он – делал дело. Начальник мехцеха говорил о нём как о передовике. Главный инженер шахты называл его среди лучших рационализаторов.

 Помещение секции было небольшим. Но Плюкфельдер исхитрился превратить его в настоящий спорткомплекс. Нашёл закуток для душевой комнаты. Изыскал площадки для установки тренажёров, изготовленных в мехцехе (по чертежам Плюкфельдера). В секции была даже сауна, под которую тренер-изобретатель приспособил… фанерную бочку! Изнутри к её стенкам закрепили сотни ламп, от которых, после их включения в сеть, шло сухое тепло. Закончив тренировку,  атлеты по очереди садились в бочку и благодатно потели - выводили из организма «шлаки».

 Плюкфельдер обретал тогда широкую известность. Он часто выезжал на соревнования. И привозил в Киселёвск не только медали, но и новые методики тренировок. Их он переосмысливал, да так, что спустя годы речь пойдёт ни много, ни мало, а о «школе Рудольфа Плюкфельдера». Его наработки станут использовать при подготовке тяжелоатлетов сборной Союза. Их возьмут на вооружение в десятках стран мира. И мало кто вспомнит, что начиналась эта «школа» в махоньком зале горняцкого клуба… В неведомом для миллионов людей Киселёвске.


  ***

 В 1957-м в Киселёвск приехал Николай Зданевич. Музыкальный эрудит, организатор от бога – он создал в клубе угольщиков (ДК шахтёров) академический хор. К участию в нем привлёк лучшие голоса Киселёвска. Вошёл в состав хора и Василий Лунёв – обладатель отменного тенора. Как он мог тогда «разрываться» между работой в шахте, тренировками, живописью и репетициями – уму непостижимо! Ещё труднее осмыслить, как удавалось ему – во всех этих ипостасях – добиваться отличного результата.

 Начинался золотой период Лунёва-тяжелоатлета. Он побеждал в чемпионатах города, становился призёром первенства области. Плюкфельдер ввёл его в основу команды шахты № 4-6, представлявшей Кузбасс на всероссийских соревнованиях. Для этого Василий – по прежнему работник шахты имени В.В.Вахрушева – вступил в профсоюз шахты № 4-6. Началась плотная полоса спортивных сборов и крупных турниров.

 О той поре Василий Афанасьевич Лунёв вспоминал с ностальгией. С какими замечательными атлетами выступал он в одной команде! Алексей Вахонин… Анатолий Коржов… Георгий Матвейчук… Николай Малинин… Василий Боковецкий… Геннадий Ащеулов… И, само собой, Рудольф Плюкфельдер. К заслугам которого, кстати, можно отнести такую меркантильную черту, как «эксплуатация» неспортивных талантов своих подопечных. Малинин, в прошлом хороший сапожник, шил обувь и пояса для всей команды. Лунёв делал графические портреты штангистов.

 Как художник, он вырос неизмеримо! И прежде не расстававшийся с альбомом, Василий в те годы его буквально не закрывал. Делал зарисовки в перерывах между тренировками, на вокзалах, в поездах (на пути к месту сборов). Его помыслы начала волновать горняцкая тема. Он приступил к созданию цикла шахтёрских портретов, и стал писать шахту «изнутри» - отображая труд рабочих-подземников. Эта тема принесла ему первый успех. В 1958-м году картина Лунёва о забойщиках, написанная маслом, были удостоены диплома выставки, проходившей в Польше.

 В 1959-м штангист Лунёв представлял Киселёвск на первенстве ДСО «Труд» по зоне Сибири и Дальнего Востока. И – занял первое место. В том же году он, в составе команды шахты № 4-6, выигрывает Спартакиаду народов РСФСР, проходившую в Москве. Основная борьба развернулась тогда между Киселёвском и коллективом из Магнитогорска. Это был традиционный соперник нашей команды. И прежде одолеть его не получалось.

 Та победа имела двойную цену. Киселевчане доказали, что входят в число сильнейших команд РСФСР. Но главное – они получили путёвку на Спартакиаду народов Советского Союза, которая прошла в 1960-м году в Ленинграде. Вся команда, и Лунёв в том числе, показали на ней максимально возможные для себя результаты. А Плюкфельдер стал настоящим героем. В жиме он побил рекорд СССР, установленный Георгием Новаком за пятнадцать (!) лет до тех соревнований.

 Однако главный триумф киселевчан был впереди. После турнира в Ленинграде они выступили на чемпионате Союза среди производственных коллективов. Он проходил в столице Башкирии. Фаворитом считалась команда московского завода «Серп и молот», имевшая – как отмечала газета «Советский спорт» - звёздный состав. И большую часть соревновательного времени москвичи у Киселёвска выигрывали. Но последние подходы к штанге расставили всё по своим местам. Горняки из Кузбасса  – победили!

 Василий Лунёв выступал тогда с травмой ноги. Выступал «через не могу». Но ни травма, ни жуткая усталость не помешали ему после возвращения из Уфы – в ноябре 1960-го – выиграть чемпионат Кузбасса.


  ***

 В 1960-м Лунёв побеждал не только на спортивном помосте. Он был участником Всероссийского семинара самодеятельных художников, руководил которым живописец Соколов-Скаля. И там – в учебном классе-мастерской – Лунёв написал, возможно, лучшую свою картину – «Смена пришла». Картину о шахте и шахтёрах.

 После окончания семинара в Москве открылась 1-я Всероссийская выставка самодеятельных художников. И лунёвская «Смена пришла» всех, кто её видел, поразила. Кого-то – рукотворным "ландшафтом" шахтового подземелья. Кого-то – реалистичностью горняцких образов. И всех, без исключения – чёрной… чёрной краской – главным цветом той картины. Цветом шахты. Который оказался не мёртвым, не бесчувственным, а на удивление пластичным, притягательным, волнующим.

 Успех был велик! По итогам выставки Лунёва назвали лучшим в разделе «Живопись». Ему присудили 1-ю премию. О киселёвском самородке писали центральные газеты, ему прочили широкую известность. А его «Смена пришла» –  в числе лучших картин выставки – отправилась в долгое путешествие по стране. Десятки  городов принимали ту «передвижку», и везде работа Лунёва обращала на себя  внимание зрителей, специалистов. А вот жители Киселёвска её не увидели. После двух лет упомянутого вояжа картина бесследно исчезла… У Василия Афанасьевича не осталось даже её фотокопии.

 Между тем, Лунёв прирастал и вокальным талантом. Он пел так хорошо, как никогда прежде. Хор Зданевича без лунёвского тенора обойтись не мог. А коллектив этот считался лучшим не только в Кузбассе, но и в Сибирском регионе. Он являлся «лицом» хоровой вокальной культуры Зауралья. Выступал по всей России, гастролировал в союзных республиках, давал концерты в Москве -  на ВДНХ и в колонном зале Дома Союзов… Было и встречное движение – когда именитые певцы  приезжали в шахтёрский край, чтобы спеть с киселёвским хором. Так, в 1962-м в Кемерове выступал с ним Александр Ведерников. Программу того концерта составили произведения Георгия Свиридова. Которые, как известно, чрезвычайно сложны в исполнении.

 В 1963-м Зданевич уехал работать в Кемерово. Для Киселёвска это была двойная потеря. Ведь вместе с руководителем хор покинули двадцать его лучших вокалистов. Замечательный коллектив, который полдесятка лет оправдывал звания «народный», «академический», после этого жил недолго. С его репетиций ушёл дух высочайших требований. Снизилась планка творческих ориентиров. И Лунёв, как бы тяжело ему это не давалось, хоровое пение оставил.

 А двумя годами раньше он ушёл из большого спорта. Во многом – по семейным обстоятельствам. В 1961-м у него родился четвёртый сын, и времени для тренировок и поездок на соревнования почти не оставалось. В секцию Лунёв приходил как гость – увидеться с товарищами. Бывало, «встряхивал стариной» - брал нешуточный вес, но от предложений вернуться на помост уклонялся.

 В 1964-м Плюкфельдер и Вахонин стали чемпионами Олимпиады в Токио. Это был триумф не только Советского Союза. Это была победа горняцкого Киселёвска и   шахты № 4-6. В  истории тяжёлой атлетики нет второго такого факта, когда за главную команду страны выступали бы два труженика одного предприятия. И при этом – побеждали бы с мировыми, да олимпийскими рекордами.

 Токийское «золото» сменило прописку чемпионов. Плюкфельдер и Вахонин переехали в город Шахты Ростовской области. Но если Плюкфельдер  потом приезжал в наш город, то Вахонина в нём больше не видели. Спустя годы в Киселёвск стали приходить известия о переменах в его жизни. Уйдя из спорта, Вахонин оказался никому не нужным. Он опустился… запил… впал в нищету… Спал на кровати без матраца, укрывшись пальто… Финиш этого прозябания был ужасен! Алексея Вахонина убил (зарезал) родной сын. Так закончил свой земной путь великий спортсмен. Многократный чемпион СССР и Европы, победитель мировых первенств, олимпийский чемпион.

 У Плюкфельдера тоже шло не всё гладко. Его то вводили в тренерский штаб сборной Союза, то «выдавливали» из него. А когда брат Рудольфа уехал в Западную Германию (это в пору-то «холодной войны»!), замечательного штангиста и тренера лишили всех званий, наград и серьёзной работы. Такое было время… Такие были нравы у правящей верхушки Советского Союза…

 В конечном итоге жизнь Плюкфельдера наладилась. Он даже издал книгу - «Люди и металл», ставшую настольной для тяжелоатлетов. А в ней - к месту будет сказано -   посвятил немало хороших слов своему товарищу, Василию Лунёву.


  ***

 В 1963-м в гости к Лунёву приехал Евгений Буравлёв – кузбасский поэт, секретарь областного отделения Союза писателей РСФСР. В то время составлялась очерковая книга о талантливых людях Земли Кузнецкой. Над ней работали кузбасские литераторы. И Буравлёв избрал героем своего материала Василия Афанасьевича Лунёва.

 Книга вышла в середине 1960-х. Очерк, посвящённый нашему земляку, назывался «Бабкина философия». А назывался так потому, что Буравлёв – перечисляя таланты и достижения Лунёва – давал им оценку через высказывания лунёвской тёщи. А она зятя не жалела. Дескать, кажилится мужик с какой-то там штангой, рисует картинки, поёт песни - а какая от этого польза?! Так, баловство одно… Очерк получился тёплым, по-доброму ироничным. И Василий Афанасьевич, вспоминая о нём, светлел лицом, широко улыбался…

 К моменту выхода книги, Василий Афанасьевич «баловался» только живописью. Он посвящал ей всё свободное время. Из-под его кисти выходили пейзажи, портреты, натюрморты. Но главной темой, которую Василий Афанасьевич постоянно развивал, оставалась тема шахтёрского труда.

 Тогда же Лунёв создаёт монументальное полотно «Под щитом» (используя холст и багетную раму от бесхозного портрета Сталина). Сюжет этой картины использовал в постановке фильма о шахтёрах Юрий Гончаров – руководитель городской народной киностудии. И в своём выборе он не ошибся! Его фильм вышел в призёры Всероссийского кинофестиваля, имел добрые отклики в центральной прессе и неплохой прокат. А картина «Под щитом» два десятка лет украшала фойе второго этажа киселёвского Дома техники. Потом её передали в фонд городского краеведческого музея.

 Живопись увлекла Василия Афанасьевича настолько, что он – после пятнадцати лет работы в шахте – сменил профессию. Лунёва приняли в городскую художественную мастерскую. И почти сразу он стал студентом-заочником – поступил на художественно-графическое отделение Омского пединститута. Закончил его Василий Афанасьевич в 1972-м году, в возрасте сорока лет. А когда в Киселёвске открылась художественная школа, он попробовал себя в качестве педагога. В 1976-1978 годах Лунёв обучал талантливых ребят основам рисунка.

 Из ДХШ Василий Афанасьевич ушёл во многом потому, что круг его творческих интересов стал иным. В нём центральное место заняла церковная живопись. Лунёву было предложено расписать центральный предел Петро-Павловского храма –
 единственной тогда церкви в Киселёвске. На его сферическом потолке Василий Афанасьевич изобразил Святую Троицу. А в западном пределе – над выходом из него – Лунёв сделал роспись на тему «Несение креста».
 
 Многому Василий Афанасьевич учился тогда у Джозефа Богацкого – другого оформителя Петропавловской церкви. Это был удивительный человек! Юношей не пройдя конкурс в Академию художеств, он устроился в неё истопником, получив, таким образом, «допуск» на общение с мэтрами живописи. На него обратил внимание Исаак Бродский – причислил к своим ученикам и распахнул перед ним двери своей мастерской.

 Настоятелем храма был отец Сергий. В епархии к нему относились особо – считали кем-то вроде «спасателя», который выполнит любое, на первый взгляд безнадёжное, дело. И после того, как он облаголепил киселёвский храм, его – в конце 1970-х – перевели в один из запущенных приходов Горной Шории, потом «перебросили» в Кузедеево, а оттуда – в Красноярский край. Везде отец Сергий ремонтировал, строил и украшал храмы. И повсюду за ним следовал Василий Афанасьевич. Сколько церквей он расписал? Сколько икон создал? На эти вопросы Лунёв ответить затруднялся…


  ***

 В январе 2007-го Василий Афанасьевич отметил юбилей. Ему «стукнуло» 75 лет. Почтенный возраст!.. С его высоты можно было оглянуться назад, оценить пройденное, пережитое. Но Лунёв к подобной «аналитике» никогда не склонялся. В юбилейный год он просто показал Киселёвску, что есть ещё у него «порох в пороховницах». За серию шахтёрских портретов ему присудили 1-е место на городской выставке. В том же году в городских учреждениях образования и культуры состоялись несколько его персональных вернисажей. Газета «Киселёвские вести»  публиковала его стихи (в поэзию он был влюблён с детства).

 Василий Афанасьевич как бы пережил своё второе рождение. И многим казалось, что уж теперь-то,  когда Лунёв (после многих лет «затишья») вновь стал одним из столпов культурной жизни города, он ещё не раз блеснёт своим талантом,  порадует горожан новыми работами. Но – … Судьба распорядилась иначе. В феврале 2009-го Василий Лунёв умер. Обычная, вроде бы, простуда перешла в пневмонию, с которой его организм не справился.
 
 Так закончил свой век триумфатор 1-й (самой первой!) Всероссийской выставки самодеятельных художников, чемпион СССР по тяжёлой атлетике, замечательный вокалист и – просто хороший человек. Никогда не кичившийся достигнутым. Живший скромно, почти по-спартански.

 Светлая память ему…
 Светлых мыслей о нём…