Ольга Гречко. Не забудут лица моего

СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ ТАЛАНТЛИВОЙ ПОЭТЕССЫ
------------------------------------

ОЛЬГА ГРЕЧКО Из первого сборника "Земли и неба круг"


По колено, по пояс трава.
Лопоухие льнут лопухи.
Хочет радость, минуя слова,
потихоньку проникнуть в стихи.

Эта радость как будто бы вся -
из дыханья лишь, из ничего:
просто если умру, то друзья
не забудут лица моего...

            * * *

Я люблю крутые спуски,
чтобы волосы назад.
Я люблю тебя, по-русски,
забродивший снегопад!
Принесёт дымкА в охапке,
кинет под ноги мехов;
сам из-под бураньей шапки
глянет - да и был таков.
А дымок, как булка, тёплый.
Подмосковных деревень
детвора, утерши сопли,
на снегу горит весь день.
Тоже любит, чтоб покруче,
да чтоб ветер не затих,
да чтоб снеговая туча
вся обрушилась на них.

            * * *

Чтоб дней описать вереницу,
попробуй прожить их сперва.
Как чистую совесть, страницу
не трать на пустые слова.

Слова ничего не умеют,
не знают, где спрятан тайник.
Слова, прозревая, немеют -
иль врут, добираясь до книг.

И то, что они ещё значат,
Вернее, не значат уже -
Само пусть смеётся и плачет
в дожившей до детства душе!

             * * *

Глаза опустели до боли -
тебя отпустили на волю!
Пустые, пустые глаза.
И хватит им снежного поля
всего лишь на четверть часа.

Я даже и четверти рада,
минуты хватило бы мне.
Глазам,чтобы сделаться взглядом,
хватило бы поля в окне!

Хватило бы, нет - охватило
всю землю такой вышиной,
откуда я вижу, мой милый,
что ты не расстался со мной... 

              * * *

Ах, ни монет, ни мозолей в горсти
от работёнки адовой.
Не получается? Ты не грусти
и ни о чём не загадывай.

Любит, не любит...Нарочно люби!
Плюнь на ромашку пыльную!
Всю эту зиму из снега лепи
бабу. Любвеобильную.

Ласковый лавр, померанец иль мирт -
брось их, не надо гербария.
Хватит с нас августа, поля и скирд,-
девочка, дурочка, пария!

Не получается? Ты не грусти.
Учат? - На ус не наматывай.
Этим бы мальчикам вечно трясти
яблоню Анны Ахматовой.

Милые грешники, розовый лик
праздного, пресного, присного.
Очень им хочется, чтобы возник
род человеческий сызнова.

              * * *

Поизжилась. Любима всеми.
Перелицовано старьё...
Как больно созревает семя!
Как трудно копится сырьё!
А пауза - сродни удушью.
Рот пересох, и лоб в огне.
Весь мир как бы срисован тушью
с того, что заперто во мне.

            * * *

Поздний ветер рван и стонущ.
Тёмной бури торжество.
И зовёт, зовёт на помощь -
не расслышишь, кто кого.
В сердце ветрено и рвано,
и когда в нём этот мрак,
норовит помочь - незваный,
подружиться хочет - враг.
Посреди осенней стужи
не согреться, а дотла
мы хотим сжигать не души,
а продрогшие тела!
Знал бы ты, как в эту полночь
ветер в мире бушевал...
Знал бы, знал бы ты, на помощь
кто кого напрасно звал...

            * * *
Кусково

1. Сфинксы

Путал мрак, а свет распутывал,
отпирал ключом подъезд.
Времена ж ходили будто бы
в стороне от этих мест.

Двести лет во что-то веруя,
усмехаясь в пол-лица,
только львицы, львицы серые
каменели у крыльца.

Точно землю всю обрыскали,
чтоб потом улечься тут,
будоража взглядом пристальным
ледяной и сонный пруд.

Точно в том лишь и спасение,
чтоб уйти от суеты,
да смотреть в глаза осенние
ясновидящей воды...

             * * *