Быдло

            В помещении центра приема платежей Петроэлектросбыта привычно многолюдно. Можно пристраиваться в хвост длинной очереди к любому из пяти рабочих окошек.
             - Это где-то минут на сорок, - быстро сообразил Дремов и привычно занял очередь сразу в два окошка. Сегодня еще нужно поспеть к 16 часам на кафедру.
             - Ну и что вы прыгаете? – строго спросила его высокая блондинка, лет 35-ти. – Где вы вообще стоите? 
             Она посмотрела на него равнодушным оценивающим взглядом, как смотрят на витрину в супермаркете.
             - Женщина, не беспокойтесь, - добродушно улыбнулся Дремов. – Я не  ухожу из очереди.
             - Какая я вам женщина? Тоже мне, доктор гинеколог нашелся. Для вас я – ДАМА. Понаехали сюда, деревня...
             Дремов мог не относить к себе фразу “понаехали”, но ругательная форма слова “деревня”,  его явно задела.
             - Простите, может я и неправ, - он почувствовал, что его обращение прозвучало как-то привычно по-советски. – Но деревня-то здесь причем? Она всех нас хлебом кормит...
             - Как же, накормили уже, - усмехнулась она, и презрительно бросила: БЫДЛО!
              Очередь дернулась, словно под ударом хлыста, охнула и неодобрительно загудела. Первой решительно отреагировала пенсионерка в вязаной шапочке, похожей на солдатский шлем.
             - Какая же вы после этого дама? Да вы просто хамка, сударыня, стыдно!
             - Вы меня оскорбили, - возмутилась блондинка. – Я никого конкретно не называла.
             - А я именно вам это говорю и могу повторить еще раз. – Вы хоть знаете, что означает это слово?
             Не ожидая ответа, старушка, победно сверкнув толстыми стеклами очков, продолжила дальше.
              - Это слово, примененное сейчас вами в ругательной форме, польского происхождения и означает рабочий скот. Так раньше помещики презрительно называли своих бессловесных и покорных крестьян.  Уверяю, что по части всех нас вы очень сильно ошибаетесь.
                Блондинка зябко повела плечами и подняла на лице шарф до самых глаз, словно отгораживаясь от осуждения. В ее взгляде читалось упрямое непонимание  и холодное презрение к окружающим. 
                Через час Дремов облегченно вышел на улицу. Сыпал мелкий снежок. Это как-то скрашивало мокрую серость и грязь. Улица дышала тихой ненавистью пешеходов к несущемуся транспорту и водителей к лезущим под колеса пешеходам. У входа в метро Комендантский проспект сумрачная  толпа стиснула его со всех сторон и понесла вниз. Он не сопротивлялся и плыл в этом потоке таких же, как и он, хмурых пассажиров. Дремов никогда в жизни особенно не выделялся, предпочитая плыть по течению. Он не был по своей природе бойцом и старательно избегал конфликтов.
                Настроение у него было скверное. Сегодня он в очередной раз  смолчал и теперь размышлял о том, как скорее забыть эту неприятную историю. Но слово “быдло” словно засело в нем - видно задело. Стоя на эскалаторе, он невольно косился на свои стоптанные ботинки, которые носил уже четвертый год. Неожиданно воротничок сорочки сдавил ему горло под галстуком, а рукава старенького дождевика показались предательски короткими. Да, у него маленькая зарплата, но многие его коллеги тоже не получали больше. Зато он любит свою работу. Вот уже 18 лет он читает лекции студентам и делает это хорошо. Выходит, что умение учить уже не главное. Даже министр образования говорит, что критерием успешности является уровень твоей зарплаты...  Или мы его не так поняли? Но тогда за чертой успешности останется большая часть сотрудников института. А что тогда говорить о его родственниках из Вышнего Волочка? Опять это “быдло” привязалось: не такое оно старое, пахнущее нафталином...  Нет,  это не только те, кто одевается на рынке, не имел мобильника , не пробовал Chateau Petrus 1997 года. Так за “быдло” можно всю Россию посчитать. Правда, так тоже некоторые думают... Это тебе не лексикон, а система ценностей, холопская психология. Будет лукавством сказать, что в нем нет ничего этого. Есть, конечно, тоже грешен... Пожалуй, это понятие совсем не соотносится с годовым доходом и интеллектом. Здесь у многих очевидная ошибка. Скорее речь идет  об отрицании личности во всех ее проявлениях, о достоинстве. Это неумение жить в условиях свободы, когда тебе становится страшно потерять хозяина и взять ответственность на себя.   
               Есть над чем подумать. Рука привычно набрасывала схему: личность, свобода, достоинство, собственность... Что-то пока не складывалось у него в привычную стройную систему...
               Вечером Дремов заглянул к соседке Леночке за подсолнечным маслом и незаметно для самого себя, остался там ужинать. Как всегда, за столом Дремов был многословен и самокритичен. Леночка внимательно слушала и смотрела на него своими умными грустными глазами.
               - Умный ты мужик, Дремов, но “совок”. И за что тебя студентки любят? Ты же динозавр, птеродактиль... Как можно сегодня жить с такими мыслями в голове? Мне часто кажется, что ты из своих принципов выстроил себе целый дом, но крыша в нем давно течет. Живи проще. Знаешь, ведь и моя бухгалтерия тоже не слишком кормит. Зато, какое отношение директора, ведь на мне вся отчетность и финансовые проверки. Я свою работу тоже люблю. Правильно говорят, бухгалтерия - это не профессия и не ориентация, а тяжелая форма умственной патологии, которую можно с успехом использовать в хозяйственной деятельности. Кстати, “о понаехавших”... Это очень спорное суждение. Как-то, на вечере по случаю юбилея нашей фирмы, вышел спор, кто же из нас “больше питерский”. Есть такая фишка. Все принялись считать свои родословные до третьего и четвертого колена. Так вышел конфуз: наш генеральный директор, начальники отделов – все приезжие. Почему? Они больше мотивированы, им всегда больше нужно...
                К утру за окном выпал снег. Мир снова стал белым и светлым. Дремов улыбнулся. Ему вдруг показалось, что теперь многое в жизни можно начать заново, с чистого листа.