Смотрины

          СМОТРИНЫ

Мать твердила каждый день,
Что  бездельник я пень
И что только потому
Нет снохи в ее дому.

Я же мамоньке в ответ,      
Что мне только тридцать лет
И что незачем спешить –
Некостюм, мол, это сшить .               
               
У соседа, вон, у Пашки –
Пятый раз с женой промашки.
Хоть красив, умён, не слаб –
Не везёт ему на баб.

Была первою Глафира:
Хоть мелка, внутри – задира:
Он ей слово только скажет,
А она кулак уж кажет.

А как выпьет – тут уж разом
Получай синяк под глазом.
Пашке счастье, а не горе,
Что утопла, стерва, в море.

Но не выждав года даже.
Залетел в объятья к Клаше.
Та толста, как с тестом кадка,
Да в постели больно сладка.

От любви в ночи излитой
Он поутру, как избитый,
До слесарни по дороге
Еле – ели таскал ноги.

Похудел довольно крепко –
Не мужик уже, а щепка.
И, чтоб мылом не измыться,
Стал домой не торопиться.

А она надует губки
И ревнует к каждой юбке –
Не поймет, пиливши шею,
Что уж он объелся ею.

Так в постели б он и помер,
Коль б не выпал к жизни номер,
Когда, словно на подмену,
В наш колхоз прислали Гену.

Ростом чуть побольше гнома
Он, с дипломом агронома,
На ушко шепча «лямур»,
Соблазнил всех здешних дур.

Как паук в запрошлом лете
Затащил и Клашу в сети,
Выпил всю в любви до дна,
Что осталась с ним она.

Пашке б нет – остепенить
Он же вновь решил жениться.
Нюра, Луша и Прасковья
Отобрали всё здоровье.

Хоть пожили с ним чуточек,
Нарожать успели дочек.
И теперь, чтоб прокормиться
Должен он день-ночь трудиться.

Я еще сказал для мамы:
«Не хочу подобной драмы –
Лучше страсть уйму я в пАху,
Чем башку сложу на плаху».

Через год перед зимою
Мать по-новому со мною,
Затопив в избушке печь,
Повела к женитьбе речь.

До еённой, мол, подружки
Из соседней деревушке
Дочь красавица Людмила
Ныне в гости прикатила.

Мол, стройна – ни лишка жира –
И в Твери у ней квартира,
Где  давненько  уж  она
Проживает  в  ней  одна.

Там в Твери, не брешут коли,
Директрисой служит в школе.
И, как люди порой слышут,
Про неё в газетах пишут.

Сходим, мол, сынок, к подружке,
Чай попьём, съедим по сушке,
Посидим  до  вечерочку,
Поглядим  на  эту  дочку.

Обижать не стал я маму,
Что ж, схожу, взгляну на даму –
Быть, не быть ли ей женой –
Выбор всё-таки за мной.
               
Видя, что не корчу рыло,
Мать сундук тотчас открыла.
Развязала свёртки, тюки –
Мне пиджак достала, брюки,

Сапоги, с синцой рубашку,
С козырьком большим – фуражку
И,   чему   особо   рад,
Старый флотский мой бушлат.

Прежде двинуть чем в дорожку,
Взял с собою я гармошку.
Ох, и дам же всем я перца,
Коль сыграю там от сердца!

С мамкой, двинув вдоль речушки,
Добрались мы к деревушке
И с большим-большим трудом
Отыскали нужный дом.

Он, как все, стоял в округе
Выгнув стены свои в дуги.
Над покошенной трубой
Дым клубился голубой.

На крыльце с гнильцой ступени.
Дверь влетела прямо в сени,
Когда  я,  взамен  звоночка,
В  нее  вдарил  два  разочка.

Завалив в сенях и полку,
С мамой я вошёл в светелку,
А на нас там, вставши в ряд,
Мать с отцом и дочь глядят.

Мы с порога им тут: «Здрасти!
Отведи, Господь, напасти,
Пусть  всегда  в  дому  у  вас
Будет  хлеб,  картошка,  квас.

Шли  мы  долго,  подустали,
Дым  над  крышей  увидали.
Заглянуть  решили   в   гости,
Отдохнуть, согреть здесь кости…»

А хозяева так ладно:
«Заходите, нам приятно,
Видно сразу – не бродяги,
Чай попьём, а не бодяги…»

Соблюдя обычай строго,
Мы шагнули от порога,
Мать с подружкою обнялась,
А с Людмилой – постеснялась.

Я ж, пожавши отцу руки,
Свои сунул сразу в брюки
И, брехать уж тут не буду,
Положил глаза на Люду.

Глянул слева, глянул справа –
Слова нет – красива, право –
Не худа, не полновата,
Груди есть, какие надо.

Был бы я, друзья, поэт –
Сочинил бы в миг сонет,
Описал бы в нём тотчас
Синь бездонных милых глаз,               

Носик, вздёрнутый чуточек,
Губки, словно бы цветочек.
Щёчки  с  ямками  на  них,
Голосочек  нежно  тих.

Жаль таланта рифмовать
Не дала с рожденьем мать.
А отец, так тот на диво
Только мат слагал красиво.

Не пацан я, не ребенок –
Повидал полно бабёнок.
Но такую вот, как Люда,   
Не встречал еще покуда.   
               
И,  конечно,  ё – моё,
Что  влюбился  я  в  неё.
Под рубахою аж тело
Всё до клеточки вспотело.

Стол накрыли тут же, мигом.
На него: картошку с сигом,
Хлеб,  котлеты,  огурцы,
Редьку,  хрен  и  голубцы.

Мать моя на стол в серёдку,
Крякнув, выставила водку,
А хозяева вдогонку –
Во графине самогонку.

Прежде взять чем вилку-ложку.
Снял я с плеч своих гармошку,
Чтоб была неподалеку
Примостил её чуть с боку.

Только выпили с дороги,
Мать берёт быка за роги.
Не тянуть чтоб за мочало,
Речь без хитрости начала:

«У меня сынок хороший,
Что характером, что рожей.
А что рыжий, ну так это
Масть у нас идет от деда.

Внутри нет его подвоха,
В меру ест, не выпивоха.
В пятилетке две медали
За работу ему дали.

Председатель сказал наш:
«За сынка спасибо, Глаш». –
И пожал при этом руку.
Я же в слёзы, как от луку.

В этой жизни два цветочка –
Мой сынок и ваша дочка.
Так наметим свадьбы дни,
Пусть поженятся они».

Тёща будущая и тесть
Перестали сразу есть
И сказали хором дружно –
Молодых спросить, мол, нужно.

Подойдут ли, мол, друг другу.
Не гуляли ж ведь по лугу
Под луною среди ночи,
Не смотрели в ясны очи. 
               
Их никто здесь не осудит –
Пусть, как скажут – так и будет.
Им на то давать ответ –
К свадьбе дело или нет?
               
Я сидел же удручённый,
Словно в печке испечённый,
Поражаясь своей маме,
Заводиле в этой драме.

Навела как ловко тень:
Дома  лодырь я и пень,
А в гостях – такая ода!
Самый лучший из народа!

Думал я в пути-дорожке,
Что сыграю на гармошке,
Чай  попью  и  посижу,
На Людмилу погляжу.

А тут, вон, какое дело –
К свадьбе птичкой полетело.
Ай, маманя, ай да мать –
Как сумела схомутать!

Я молчал и ни словечка.
Люда ж, вспыхнув, словно свечка,
И лицом вдруг ставши красна,
Прошептала: «Я согласна…»

И глаза понурив к полу:
«Только я не брошу школу.
Если уж берёт женою –
Пусть и едет в Тверь со мною…»

Я, спокойный только с виду,
Затаив на мать обиду,
Стал с мыслями собираться –
Как ловчее отбрехаться.

Хоть я видел, что Людмила
Хороша и сердцу мила,
Но терять вот так вот с ходу
Не готов я был свободу.

Мать, глазёнки вперив в снОху,
Под столом мне пхнула в ногу –
Взрадуй, мол, моё сердечко –
Твой черёд сказать словечко.

Красный в жизни я и так,
Тут же став совсем, как рак,
Им сказал – мороз по коже –
Вместо «Нет!» - «Согласен тоже».

Ну а дальше, как в тумане:
Я Людмиле на диване,
Отыгравшись на гармошке,
Целовал уста и ножки.

А  она,  смеясь  по-детски,
То ль по-фински, то ль по-немецки,
Уподобясь  соловью,
Мне шептала: «Ай лав ю…»

Тёща с тестем и мамашей
Занимались свадьбой нашей:
Намечали день, меню
И какую звать родню.

И под вечер, как стемнело,
Завершили это дело –
За столы уселись вновь
Пить за дружбу и любовь.

Выпив, в рот я, словно соску,
Сунул тут же папироску,
В руки взял тальяночку.
Заиграл «Цыганочку»,

А затем, взметая душу,
Не спеша повел «Катюшу»,
Подпевая в лад и к месту,
Взгляд бросая на невесту.

Я играл бы до утра,
Но сказала мать: «Пора!
Мы и так сидим здесь много,
А домой длинна дорога».

Я не был особо пьян,
Но с крыльца упал в бурьян
Лишь едва покинул сени –
Обломились две ступени.

Люда сразу: «Ох!» да «Ох!» -
Подняла переполох,
Подлетела, задрав юбки,
И целует меня в губки

«Ай, мой милый! Ай, хороший!
Ай, да ты разбился рожей!»
И платочком вновь и вновь
Промокает мою кровь.
               
А затем кричит отцу:
«Вам, батяня, не к лицу –
Аль не видели вчера,
Что крыльцо чинит пора?»

Мать моя кудахчет клушей:
«Что случилось? Что с Ванюшей?»
Тёща, словно сгоряча:
«Нужно срочно звать врача!»

Сунуть ей кулак бы в морду,
Да послать подальше к чёрту,
Чтоб летела, словно мяч –
Ну, какой в деревне врач?

Здесь с огнём, ядрёна вошь,
Коновала не найдёшь.
Да отсюда до больницы
С передыхом летят птицы.

Я привстал, держась за Люду:
«Свадьбу тут играть не буду!
Не хватало, чтобы гости
Вслед за мной ломали кости.

Выход здесь один теперь –
Переносим свадьбу в Тверь! –
И добавил больно смело, -
Не согласны – ваше дело!»

Люда вставила словечко:
«Я вам, мама, не овечка.
И с Ванюшей до ста лет
Хоть со свадьбой, а хоть – нет».

Тёща, сделав тестю взбучку,
С ним и мамой встала в кучку,
Чтобы в дом не возвращаться
Стала в чём-то совещаться.

Люду, взяв за локоточек,
Я увлёк за уголочек.
И пока они решали
Вместе к речке убежали.

Утром мы вернулись к дому,
Отряхнув с себя солому,
И, представ родне пред взглядом,
За столом уселись рядом.

Те,  не выказав  укора,
Нам сказали: «Свадьба скоро.
И в Твери, коль так решили.
Лишь бы вы счастливо жили»…

Через час с маманей вместе,
Чмокнув губоньки невесте,
Я усталый, но довольный
Двинул к дому в путь привольный.

Но пока дошёл до дому –
В голове всё по иному,
Вновь в мозгах ищу ответ –
То ль жениться? То ли – нет?

              сентябрь 2002 г.