Дикая Охота

Говорят, я с копьём уродился на свет,
И искусней в деревне охотника нет -
Я легко добывал и медведя, и лань -
Словно ярл, собирающий дань.

Самолучшие шкуры дарил я жене,
И жена улыбалась всё ласковей мне.
Я гордился собою, не зная о том,
Что накличу проклятие в дом...

Взор Стендарра людей охраняет от бед,
За природой с любовью следит Кинарет -
Но у Дикой Охоты хозяил один -
Беспощадный рогатый Гирцин;

Тот, кто чует следы, тот, кто знает пути,
Кто преследует дичь, не давая уйти,
Кто в азарте погони не ведает сна -
Для того багровеет луна!

Я из дома ушёл, я поддался на зов,
Я ступил в глубину заповедных лесов,
И, касаясь рогами небесных вершин,
Мне явился лесной господин.

Он сказал: "Поучаствуй в охоте моей!
Мой слуги заменят тебе егерей.
Сколько дичи ты, смертный, сумеешь поймать?
Я желаю тебя испытать!"

А даэдра не ведают слова "отказ",
И немедля забава его началась,
И охотничья страсть ненасытней огня
В эту ночь ослепила меня.

Содрогнулся от ужаса девственный лес,
И чудовищный вой поднялся до небес,
Только страха не ведало сердце моё,
И промашки не знало копьё.

Мы стреляли оленей, мы гнали волков,
Пропитала мой кожух звериная кровь,
Мои спутники гнали добычу ко мне
И смеялись кровавой луне.

Что затмило мой ум? Что случилось со мной?
Пал свирепый кабан под моею рукой,
Мои спутники рвали зубами его...
Я не помню затем ничего.

...Мне лишь утро вернуло мой разум опять -
Только лучше б мне было его потерять!
Я, очнувшись, увидел мой собственный дом,
Алой кровью залитый кругом.

С диким криком я бросился прочь за порог -
Я во всём бы покаялся, если бы мог!
Но деревня молчала, мертва и пуста -
Ни людей, ни собак, ни скота...

Всю кровавую ночь я прочёл по следам,
Хоть почти обо всём догадался и сам,
И смеялся лесной даэдрический князь -
Ведь охота его удалась!

Я бежал в никуда от растерзанных тел,
Я к жилищам людей приближаться не смел,
Но бурлила ночами звериная кровь,
Точно слыша охотничий зов...

Как безумец, в лесах я скитался без сна,
И луна своим светом терзала меня
И в холодные ночи я выл от тоски,
И от голода ныли клыки.

Моя шкура густа. Мои когти остры.
Мои мысли отравлены с давней поры.
Я ночами - голодный безжалостный зверь...
Кто я днём - я не знаю теперь.

Я Гирцина сейчас величаю Отцом,
И, устав от терзаний, молю об одном:
Дай мне жертву - преследовать ночью и днём
И забыть,
и забыть
обо всём...