Поэма о поэте

Жил-был поэт в пределах славы,
даримой  обществом друзей,
высокий, стройный и кудрявый,
по волокитству всех резвей.

Он был из гениев поры,
для них глухой, но благодатной
для победителей игры:
начальник – я, а ты - халатный.

Тогда ходов был выбор скудный:
в системе – блат, в богеме  - взлёты.
По дням рабочим -  цикл абсурда,
по выходным - пиры свободы,


на кухнях шедшие обычно,
на зависть всем банкетным залам.
Те календарные отличья
почти что каждого касались.

Но наш поэт совсем Систему
презрел, талант лишь взяв в опоры.
Жил на подачки  от богемы,
в том не желая видеть горя.

Парил он в образах и пил.
Пленял и женщин, но в прологе:
ведь без цветов, хотя бы, пыл,
в разумном странен эпилоге.

С десяток лет так продолжалось.
Поэта кудри поредели,
За бунт дворянский или шалость,
увы,  расплачиваться - телу.

А тут приспело время волчье,
что для бездомных просто смерть.
Поэт квартиру пропил точно,
и на него имел зуб мент.

Его след лучше не искать.
Стихам его Бог знает цену.
И молодых поэтов рать
взять не промедлила роль смены.

Уж что б с Россией ни случилось,
в ней стихотворцев будет прорва –
вот чем дана ей божья милость
за чудом пушкинского слова.

Хотя осталось славы меньше
гораздо, чем её достойных.
Альтернативой лжи кромешной
поэт жил – свечкой неба стройной.
   ------------   .   ----------