Освобождение ангела

Время то замирало, то устремлялось вскачь.
«Хорошая игрушка, - думал ангел, - течёт и течёт, не уловишь...».
Сам-то он считал, что время придумали люди, то есть календари.
«Оно существует, конечно, - рассуждал он, разговаривая с кем-то невидимым, - но в нём нет поступательного движения. По кругу - бывает, а чаще мы его чувствуем в событии».
Это было, собственно, не открытие, а некий опыт хождения и заглядывания куда-то «тудой». Ангел любил слово «тудой». Как-то раз он заблудился в одном старом городе и спросил дорогу к морю, старая бабуся показала рукой вниз, потом в сторону, и настоятельно промолвила: тудой, тудой… С тех пор ангел и повадился говорить: тудой или сюдой. А это, кстати, означает «там» и «здесь». И про «там» мы знаем меньше, чем про здесь.
Так и о времени. «Тудой», - говорил ангел в минуты крайнего беспокойства вокруг.
Или: «Ого! Сюдой!» – а стояла застойная болотина без возраста и имени.
Ангел знал, что всякое возможно, как и всему своё время.
Время, совершенно безразличное ко всяким словесным выкрутасам вокруг него, конечно же, качало маятник в виде лодочки, в которой спал бог.
Бывает, что лодочка изменяет свою амплитуду, вот тогда и наступает событие, или время течёт вспять, или поперёк.
Тогда можно всё!
...В промозглый мартовский день ангел стоял над открытой могилой, куда должны были положить ящик с телом нестарого человека, умершего от болезни сердца. Вокруг собрались знакомые, друзья, мать, жена и любимая женщина.
Ангел вспомнил, как точно в такой же день он провожал другого близкого человека, который в трудные времена прирабатывал, хватаясь за всякие тяжести. Сердце не выдержало и всё. Этот человек предал ангела. Ангел вспомнил, как душа его бывшего друга-предателя прилетела на девятый день и сказала: «Пойдём, ну, пожалуйста, ну, я тебя очень прошу». И он пришёл в дом, где ни разу не был и адреса не знал, где сидели люди, пили-ели-поминки. Дверь открылась, и ангел зашёл как свой, а любимый ризен-шнауцер хозяина пополз к нему на брюхе, и положил бородатую голову ему на колени.
Итак, это были похороны и воспоминания.
Он с горечью смотрел на отпевание, священник узнал его (а как не узнать ангела-то!) и спросил: «Где вы сейчас работаете?». На что ангел махнул рукой и собрался исчезнуть. Но в этот момент, к гробу подошла любимая женщина ушедшего, и ангел явственно услышал: «Ты остаёшься ей другом и будешь её беречь».
- Но мы – чужие люди, мы – разные, у нас может не случиться дружба...
- Нет, ей надо помочь, иначе, не спасти.
Так ангел поступил на службу в друзья.
Что это означало?
Это означало, что отныне жизнь его была связана с человеком, который был и хорошим, и добрым, и умным. Но жизнь самого ангела замерла. Он помогал, развлекал, давал советы, выручал и даже не сердился, если его не замечали на торжествах.
Служил.
Но каждый год он делал маленький шажок в сторону и чего-то ждал. Возвращало. Некогда было пошутить. Слушать, слушать внутренний голос чужого человека, а себя нет.
Он подружился с этим человеком и понял его непроявленные способности. Понял, что человек был научен честно отдавать себя работе с другими людьми, с нуждающимися, обременёнными бедностью и болезнями. А себе ничего не оставлял. Такой вот Данко.
Освобождение пришло внезапно.
Он услышал голос духа умершего человека, возлюбленного той женщины, который сказал: прошло 10 лет, она меня не забыла. Свободен.
Но ангел уже не мог бросить Данко. Не мог.
... А выпало ему новое служение.
То был особый человек в его жизни. Он с ним никогда в прошлых жизнях не встречался и не дружил, а попался на его пути по одной простой причине: никто не хотел браться за эту ношу. Родных не было, а дети отказались... Одним словом, какой-то закон, какие-то беспричинно-следственные связи...
...Подопечный имел тяжёлый, мягко выражаясь, нрав, но предполагалось, что и добродетели в нём существовали.  А как же совсем без добродетелей-то?
И ангел понял, что будет служить на границе жизни и смерти.
Был в его жизни эпизод, когда он бросил тяжело больного и улетел читать стихи и пить вино, человек выздоровел. Но проступок остался в памяти, ангел и таскал его в себе, да и вытаскал новую службу.
Жизнь так устроена, что для её продолжения нужно (нет-нет-нет, речь идёт не о воспроизводстве рода!) три вещи: это умение слышать Бога, исполнять Его волю и соединять всё со всем.
Бывает, увы, и часто бывает, когда не мы выбираем, а нас. Не ноги выбирают, где им легче и мягче идти, а дорога втягивает в себя, а ты только ведомый...
Всегда будут жить те, кто умеет строить мост вдоль реки, называя её при этом «Река Жизни». Ангел и строил этот мост.
А вот как устроена смерть, он не знал. Ведь у неё нет образа.
Он попал в приживалы.
Кстати, ничего позорного в роли приживалы нет. Если вам негде жить, если вы не заработали на квартиру и чем занимались – сами не помните, если не стояли 30 лет в очереди в мэрии как остро нуждающийся (молодой семьянин, сирота, туберкулёз, эпилептические припадки), а потом ещё 10 лет в пикетах с плакатом, порочащим честь и достоинство всех обитателей мэрии, включая мышей, тараканов, которых систематически травили доброжелатели из СЭС, тогда есть вариант жить при ком-то за отдельную плату.
А в качестве примера можно упомянуть, как в одном городе сносили трущобы, а какая-то бабка не давала сносить свою хибару – прямо под бульдозер бросалась. И почему? Оказывается она жила вместе с другой бабкой. Они даже спали на одной кровати. Эта другая бабка умерла сколько-то месяцев назад, да так и замумифицировалась в лежачем положении. Когда приносили пенсию, героиня сюжета говорила: спит. И получала пенсию своей усопшей подруги. Потому она и нервничала по поводу сноса. Пенсия-то была важней спанья с трупом на одной постели.
Слава Богу, у ангела было койко-место, а жил он в двух метрах от своего сурового подопечного. Когда тот не спал, тогда в доме никто не спал, включая животных, а растения вообще там не жили.
...А время всё не шло.
Не было событийности, как не было событийности в том странном нутре человека, именуемом, всё-таки, наверно, душой.
Ангел научился забывать.
Только считается, что ангелы живут вечно или летают где-то, помахивая крыльями.
На самом деле, нет ничего проще, чем убить ангела.
Достаточно подумать о каком-нибудь маленьком ребёнке: хоть бы он не родился. И ангел умрёт от страдания.
Ангел слышал эту фразу почти 12 лет каждый день. И почти умер. И 12-летний ребёнок, о котором так думали и говорили, утратил жизненную энергию и замер в своём развитии. Года для него шли, а силы на них не было.
И вот теперь тот, кто говорил «хоть бы он не родился», был каждодневно, ежечасно и поминутно в поле внимания ангела и требовал заботы.
Ангел старел. Ничего не менялось.
И тогда он решил, что этот вираж его жизни - ошибка высшего руководства. И он решил написать рапорт и приложить какие-нибудь анализы – ДНК и прочее: «Пустите-мол, подыхаю...я здесь всем чужой...».
Время на отдых выдали сверху в ресурсном центре полётов.
При всей неспособности ангела к приручению и одомашниванию, он нашёл временный приют в маленьком домике, и ему показалось, что он попал в рай.
Это райское селение ангел решил застолбить за собой в самом крайнем случае и даже присмотрел местечко для вечного упокоения у небольшого храма с фальшивой бирюзовой луковицей, где впервые увидел, как цветут рододендроны. Местечко жило беспечально, поскольку в храме функционировал культурно-развлекательный центр с музеем, выставкой и портретами пиратов вместо икон.
На данном же отрезке времени ангел смог оценить санаторно-курортные декорации, частную собственность и уважение к личному, даже если оно и не входило в общественные рамки и нормы.
Тамошнее окружение не читало Н.В.Гоголя и не имело ни малейшего представления о комедии «Ревизор». Иначе бы смекнуло, что ангел переиграл всех персонажей: от Ивана Александровича Хлестакова до унтер-офицерской вдовы, включая миргородскую лужу и лежащую в ней свинью. 
Тем не менее, пришлось возвращаться и продолжать.
Душа странствовала по кругу. И ей было тесно в этом круге до той поры, пока ангел не понял, что означает слово «метаморфозы». С ним происходили метаморфозы, а он сопротивлялся. Никак не мог почувствовать, что изменение не смерти подобно, а жизни.
Он изменялся, но некому было обратить на это внимание. А сам он не чувствовал, и зеркала в том доме не было.
И тогда ангел обратился к миру.
Не совсем, конечно, так, как обращаются какие-то известные личности, императоры и правители. Он просто встал у открытого окна и сказал: мир полон любви. А иначе пора «тудой».
А Вселенная-то так велика, что эти слова шли по ней, как свет звезды, закончившей своё горение. Её уж нет, а свет идёт.
Это продолжалось довольно долго.
Но ничего не происходило. Не текло неопознанное время. Оно называется «попасть между двух белых листов», на самый сгиб, где действует сила судьбы.
Изредка ангел гулял по страницам книг, пока не нашёл то, что искал. Ангел удивился некоторому сходству автора с собой, но не придал значения. Зато заговорили духи. Силы Судьбы. Да-да-да! Любовный напиток. Вот-вот-вот! Они насылали сны, забрасывали приметами и совпадениями и всячески вытаскивали ангела из норы, где пришлось бытовать.
И со словами: «Будь что будет!» - ангел появился в жизни того человека, как стихийное «сюдой».
Но вполне возможно и то, что странный человек был придуман ангелом в минуту сердечной тоски. Так бывает. Как абсолютно фантастический вариант можно принять версию, что тот человек искал ангела, но в местах столь отдалённых, во временах столь глубоких, что кроме древности там ничего и не водилось. Их было двое. Или он так и остался один… Ангел не понял, потому что тот человек не ответил. И ему пришлось идти по мосту Реки Жизни.
Тогда же случилось освобождение ангела от человека, который был мучительно несчастен. И ангел, провожая его в последний путь «тудой», положил ему в гроб конфету «Коровка», монетку, чтобы было чем заплатить перевозчику, колечко с красным камушком и сиротские метрики.
Каждый день он совершал тренировочные полёты в ночные часы над городом. 
Обновляя свою кровь, он дышал и не мог надышаться освобождением в виде свёрнутого в бутон цветка. Он же всегда будет!
Если речь идёт об освобождении, то нужно не абстрактно рассуждать, что включает в себя это понятие, а представить плен. Любой плен: от концлагеря или Гулага до домашнего ареста Чаадаева и до обычного наказания ребёнка за проступок: будешь сидеть дома и всё, от нехватки денег - до болезни, от увечья или инвалидности - до фанатизма и одержимости желаниями – всё это страшное испытание.   
И тогда освобождение есть не что иное, как выход из плена, снятие блокады или изгнание оккупантов со своей территории. Ведь это всегда война, когда ты не свободен.
Каждый хоть раз в жизни побывал в плену и знает его адские законы. Кроме рабской работы, там есть и служение, и общение, но и бичевание, страсти и распятие. Там теплится вера и оживают ростки надежды. Наверно, в плену и любви есть место. Тогда какой силы должна быть эта любовь, воскрешающая и достающая со дна моря?
Любви нужна свобода.
Ангел и обрёл свободу через любовь.
Что не отменяло его служения. Просто оно стало другим. Оно стало … прикровенным. То есть родственным.  И тайным.
И оказалось, что «тудой» - это путь к источнику любви.
И он доступен всем.
Но испить из него может только тот, кто пришёл к нему в одиночку.