Санта Барбара

     чьи это слова, достаточно ли того, что их произношу я, произносить чужие слова – не послужит ли это помехой для появления Александра, и если я произношу чужие слова, то почему не свои, если я произношу свои слова, все в порядке, и расследовать больше нечего, но если слова чужие, то расследования не избежать, во-первых, откуда они ко мне приходят, и кто их произносил раньше, кому они принадлежали, может быть, для него они тоже были чужими, может быть, никаких других слов, кроме чужих, не существует, и тогда проблема снимается, исследование прекращается, дело закрывается, но если все обстоит иначе, и кто-то произносит свои слова, а кто-то чужие, то чем это вызвано и какие имеет последствия, важно ли, к какому поколению чужих слов принадлежат твои чужие слова, или это безразлично, и вот еще что: может быть, порядок слов, интонация важнее слов, однако, где гарантия, что ты произносишь слова с какой-то особенной, свойственной только тебе интонацией, она тоже может быть позаимствована, поэтому сосредоточимся на вопросе, насколько важна самостоятельность слов и интонации для появления Александра, или ему это безразлично, ему на это наплевать, ответ зависит от того, является ли Александр конкретному индивиду, или он является вообще, так сказать, в полном равнодушии к личности того, кому он является, может быть, собственное имя здесь не играет никакой роли, и факт появления Александра описывается не суждением А является b, а суждением существует х такой, что А является х, и если уж мы свернули на эту дорогу, можно ли считать верным суждение для всякого х верно, что А является х или справедливо противное: для всякого х неверно, что А является х? смутное чувство говорит нам, что истина в данном случае носит, скорее, частный характер: для некоторых х верно, что А является х, а для некоторых х это неверно, но что из этого следует? помоги нам, святая Барбара, святой Цезаре, из двух частных суждений не следует ничего, это и определяет нашу ситуацию, мы окружены частным, погружены в частное, принадлежим ему, домогаясь, однако, всеобщего, Александр как ипостась всеобщего, мы пытаемся мыслить индуктивно, от частного к общему, самомнение, надежды, вот на что замахнулись, где замахнешься, там и промахнешься, никакой индуктивной логики, это известно со времен дискуссии между позитивистами и фаллибилистами, вот почему наше ожидание Александра напрасно, Александр к нам не явится никогда.


––––––––––––––––––––––––––––––––––
     «Он знает, что это слова, не уверен, что это не его собственные слова, именно так это и начинается, так начав, никто еще не оглядывался назад, настанет день, когда он сделает их своими, когда он решит, что он один, далеко ото всех, за пределами любого голоса, на подходе к дневному свету, о котором они непрерывно ему говорят». – С. Беккет. «Безымянный».
     Barbara, Cesare – модусы силлогизма.