Атланты

Силен небесный магнетизм –
Сознание тревожит.
В его объятьях оптимизм
Двух слов связать не может.

Открыли звездные врата
Дорогу в бесконечность,
Позволив с ночи до утра
Познать, где правит вечность.

Зовет и манит Млечный путь,
Как будто наважденье.
Он вносит ясность мне и суть
В мое происхожденье.

Готов сорваться от земли
Стрелою прямо к звездам.
Но ноги словно приросли.
Летать учиться поздно.

Похоже, Дарвин был не прав –
Сроднил нас с обезьяной.
Его ученье на губах
Не слаще кильки пряной.

Мы тысячи прожитых лет
Приматов созерцаем,
Но приближенья к людям НЕТ.
Никак не наблюдаем.

Вернее, все наоборот.
Прапращурам в немилость.
И сколько наших без забот
В скотину обратилось.

А впрочем нет, нельзя судить.
Не мой удел, поверьте.
Ведь так возможно нагрешить
По жизни-круговерти.

Свою прелюдию из рифм
Закончу, уважая.
И расскажу вам сказку-миф,
Секретов не скрывая.


Все было будто бы вчера,
Хотя минули годы.
Мне прописали доктора
Внимание природы.

Чтоб стрессов – Боже упаси!
Дышать и наслаждаться.
«Мотор» заглохнет – извини,
На нас не обижаться.

Купил в деревне на краю
Развалину-избушку.
Встречаю ясную зарю.
Гадаю под кукушку.

Забыл друзей и кабаки,
Амурные страданья.
Ушли разгульные деньки
В пучину невниманья.

Нашел приют своей душе.
Ну прям – послушник в келье.
И как младенец, в неглиже,
Омыт росой-купелью.

Живу размеренно и в такт,
С природой в единенье.
А диагностику – инфаркт –
Поставил под сомненье.

Проходит лето не спеша.
Уж осень на пороге.
Трава пожухлая, шурша,
В полях ласкает ноги.

Однако в странствиях своих
Ничем не омраченный,
Стал замечать, что будто в них
Есть зритель вожделенный.

Как будто смотрит кто за мной,
Безгрешным, забавляясь.
Что за попутчик стал такой?
В догадках я теряюсь.

Нигде нет шороха в лесу,
Не тронет ветер ветку.
Пойду, сомненья унесу
В избушку на кушетку.



Разжег печурку вечерком.
Однако мне не спится.
И что за бестия тайком
Так призрачно глумится?

Но утро вечера мудрей.
Быть может, показалось?
Зажги, рассвет, зарю скорей,
Чтоб ночь не задержалась.

В разгаре дивная пора.
Чарует бабье лето,
Красу прощальную даря,
По-княжески одето.

Лес манит, красками влечет
Природы увяданье.
Пускай, что будет – то и ждет.
Я не прерву гулянье.
 
Опять знакомая тропа
Ведет по этой сказке.
В осенней прелести утра
Уходят все опаски.

И с сожаленьем смотришь в высь
На клин, летящий к югу.
Сейчас бы с вами унестись,
Назло пурге и вьюге.

Душа наполнена добром –
Флюиды рассылает.
И мыслью «Мало мы живем»
Природу укоряет.

Недолог нам отпущен век.
Да и не наша воля.
Несовершенен человек
Под небом в грешной доле.

Вот так, гуляя в этот день,
Забрел куда - не знаю.
Что за поляна? Что за пень?
Совсем не понимаю.

«Растет зеленая трава,
Свежа не по погоде», -
Сказала сердцу голова.
Иль что-то в этом роде.



Зашел на сочную траву,
Ход мыслей упреждая.
И тронуть с места не могу,
Болото проклиная.

Кричать бессмысленно – тону.
Ушел почти по пояс.
До пня рукой не дотяну.
Подам на небо голос.

Взываю, каюсь и молюсь.
Боюсь пошевельнуться.
Ведь не найдут. Какая грусть –
В болоте захлебнуться.

Уже осталась голова,
Свободная от жижи.
Влечет от солнечного дня
В пучину грязь все ниже.

В последний миг увидел я
Неведомую сферу.
И столб загадочный огня
Обдал шипеньем белым.

Потом не помню ничего.
Очнулся у порога,
На лавке дома своего.
Живой - и слава Богу.

Одежда странная на мне –
Ни молний, ни застежек.
Тепла, комфортна и вообще
Почти слилася с кожей.

Что за спаситель грянул мне?
Теряюсь в непонятках.
И все ж приятно на Земле
Участвовать в загадках.

Зашел в холодную избу,
Иконе поклонился.
Самозабвенно крест творю,
Что раньше и не снился.

Нечайно тронул локоть свой,
Который ближе к сердцу.
И вдруг почувствовал рукой
Неродное мне тельце.



Нездешний разум, неземной
Как будто обозначил
Свое присутствие со мной.
И этим озадачил.

Коснулся кнопки – ничего.
Нажал еще сильнее.
Но что потом произошло -
Мне попросту милее.

Костюмчик-кожа потерял
Свои былые чары.
Вернее, вовсе он пропал.
Какие же забавы!

Стою, в чем мама родила –
Фигуру изучаю.
Что за нечистые дела?
И радость излучаю.

Живой. Такой же, как всегда.
Мои – душа и тело.
Не гуманойдом стал быть я.
Однако, в чем же дело?

И что за родинка на мне?
Зачем прикид змеиный?
Пусть отражение в стекле
Покажет, что не мнимый.

В овал зеркальный заглянул,
Робея от  волненья.
И даже глазом подмигнул,
Чтоб не было сомненья.

Мое лицо. Мои усы,
И брови, и щетина.
Но все же что за молодцы
Спасли от плена тины?

Рука невольно поднялась,
До локтя дотянулась.
Как будто с мыслью собралась
И родинки коснулась.

Опять в одеждах неземных
В секунду оказался.
Комфортных и уютных, их
Уже не опасался.



Тут взгляд на зеркало упал.
А где же отраженье?
Я растворился и пропал
В стекле, как привиденье.

Так вот отметина зачем:
Одеться и раздеться!
Чтоб быть не видимым никем
Иль голым, как с младенца.

Ну что ж, по нраву это мне.
Но кто распорядился?
Помог остаться на Земле
И в жизнь мою вселился?

Вниманье чувствую нутром,
Ведь неспроста все это.
Стал тесен деревенский дом
Для поисков ответа.

Ночь накрывает небеса,
Высвечивая звезды.
Пойду, куда глядят глаза,
И наплевать, что поздно.

В костюм от космоса одет,
Шагаю по просторам.
Ну покажись хотя бы след,
Что с топи видел взором.

Не зря же все-таки меня
От смерти вы спасали.
И жизнь, как хворост для огня,
Благословенно дали.

Звезда стрелою с вышины
Упала и погасла.
Конечно, это не ОНИ -
Метеорит, ведь ясно.

«Откройся, ангел добрый мой! -
 Молю я в бесконечность. –
Уверен, рядом ты со мной,
Загадочный, как вечность.

Я благодарствую тебе
За чуткость и участье.
Явись, пожалуйста, ко мне,
Приди, в твоей я власти».



На кнопку-родинку нажал.
Стою на поле голый.
Как лист осины задрожал
Без таинства обновы.

Мое усердие тот час
На небе воплотилось.
Невысоко звезда зажглась
И в сферу превратилась.

Из точки, выросшей за миг,
Произвелась тарелка!
Сильна же техника у них…
Но кто откроет дверку?

Горят по контуру огни.
Висит, застыло чудо.
Контакта первые шаги
Я в жизни не забуду.

Она огромна, – верь не верь -
Как поле для футбола.
Цвет фосфорический на ней
В объятьях ореола.

Однако мненье на мой счет,
Наверно, появилось.
От корабля, как из ворот,
Вдруг сфера отделилась.

Летит ко мне какой-то шар,
Потрескивая слабо.
Я загорелся, как пожар,
Увидев то, что надо.

Ведь эта сфера от беды
Спасла меня недавно.
Ее неясные черты
Из топи взяли плавно.

Шар подлетел, не торопясь,
Цвета свои меняя.
Тарелка с места сорвалась,
От взора исчезая.

Его размер мне не внушил
Ни страха, ни волнений.
Всего-то метров пять он был
И кругл без отклонений.



Едва коснулся он земли,
Треск резко оборвался.
В осеннем поле мы одни,
Но я не растерялся.

Одежду чуждую одел
Знакомым упражненьем.
А сам от вида обалдел –
В шару пошло движенье.

Он принял серебристый цвет.
Окошки засветились.
И, излучая мягкий свет,
«Калитка» отворилась.

Спустился трап промеж земли,
Как будто приглашая.
Но я и глазом не моргни,
Застыл, себя не зная.

И словно тенью на порог,
Желанное явилось.
Неся в свершившемся итог,
На почве закрепилось.

Костюм такой, как у меня,
Но что-то плохо вижу
От этих отблесков огня…
Оно ж все ближе, ближе.

Такой же стан. Лишь бедра, грудь.
Нельзя не подивиться.
По плечи локоны. Обман!
Передо мной девица!

Глаза вопросом на меня
Глядят, как два сапфира.
Не зря родился все же я -
Чтоб видеть это диво.

Ее вопрос засел в мозгах:
Какими, мол, судьбами?
Зачем скитаешься в полях
Безлунными ночами?

Рот не раскрылся у нее,
Но было все понятно.
Мелькнула мысль: «Мое житье
Сменилось безвозвратно».



Она ли это – не она
Вниманье уделила
И жизнь в тонущего меня,
Небесная, вселила?

Лица прекрасные черты
Улыбка озарила.
Идет ответ от красоты
Беззвучный: «Было, было».

Выходит, мысли в голове
Она моей читает.
И как в антенну по волне
Свой импульс посылает.

Вот это да, ну и дела –
Кабы жена досталась!
Тут, не стесняяся меня,
Красотка рассмеялась.

Душевный, звонкий этот смех
Звучанием ласкает.
В мозгах без всяческих помех
Знакомство созревает.

«Так кто же ты, дитя небес,
Какого рода будешь?
За мой открытый интерес,
Надеюсь, не осудишь?» -

Я вслух все это произнес,
Забыв барьер язычный.
И услыхал на свой вопрос
Вдруг голос мелодичный.

Звучит, как музыка, как трель,
Как ручеек, играет.
Но что-то дивный этот лель
Мой мозг не понимает. 
 
Опять улыбка на устах
У милого созданья.
И речь знакомую в словах
Услышал с обожаньем.

На нашем молвила она
Так чисто, будто в школе
Учила русский до поздна
По чьей-то твердой воле:



«Прошу, землянин, не спеши –
Настанет твое время.
Узнаешь безо всякой лжи,
Откуда мое племя.

Сейчас не буду «нагружать» -
Ведь так вы говорите?
Ты будешь плавно постигать
Все таинства открытий».

«Тогда поведай, нужно знать
Спасительницы имя.
Ее я должен величать
С почтением отныне».

«Ну что ж, знакомиться пора, -
Она мне отвечала. –
Сама в дыханье октября
К себе я призывала.

Меня Эмирой нарекли.
А про тебя все знаю.
Твои победы и грехи
Давно я наблюдаю.

Но между тем душа твоя
Чиста и бескорыстна.
Вот потому средь звезд огня
Вдвоем мы в поле чистом.

Твой гороскоп хорош во всем –
И день, и час рожденья.
Удел не нами был решен,
А силой провиденья».

«Постой, Эмира, как же так?!
Ты про меня все знаешь.
А я - законченный чудак…
Ты руку предлагаешь?!»

«Но что, по-твоему, рука?
Близко твое мне сердце.
Не зря тебя издалека
Хранила, как младенца.

Мне тридцать – возраст вековой.
На вашем – восемнадцать.
Он обозначим нам судьбой,
Чтоб ныне повстречаться».



«Не Амазонки уж ли вы,
Историей воскресли?
И не сносить мне головы,
Коль что-то будет если?

А впрочем, нечего терять.
Пусть звезды нас рассудят.
И от судьбы не убежать -
Что будет, то и будет.

Позволь, небесная, сперва
Ступить в твой шар ногою.
Пускай кружится голова –
Промчимся над Землею.

И радость звездная моя,
Прошу я всей душою,
Где б ни катала ты меня –
Верни назад с зарею».

Она одобрила мой пыл –
Как будто ожидала.
А мозг ее мне говорил:
«Хоть поцелуй сначала».

Я засмущался, покраснел.
И надо мне признаться,
Что сам того как раз хотел.
Так нечего стесняться.

Мое намеренье тотчас
Эмира прочитала.
Ласканье губ в ночи для нас
Триумфом встречи стало.

И оторваться от нее
Не нахожу я силы.
Терзают «волны» бытие:
«Не здесь… Попозже, милый…

Ты покататься ведь мечтал…» -
Проказница шалила.
Но в страсти я ее желал
Сильней познаний мира.

Однако волю взяв в кулак
И вняв мозгов рассудку,
Взглянул на свой небесный знак
В растерянности жуткой.



Куда, красавица, меня
Укатишь во Вселенной?
Увижу ль снова я, Земля,
Твой лик, в веках нетленный?

Припомнил Клеопатры век,
Когда за ночь с царицей
Лишался жизни человек,
Будь раб или патриций.

Эмира шепчет: «Милый мой,
К чему твои сомненья?
Вернемся скоро мы домой,
До места назначенья. 
 
Обняв за талию ее,
Ступил на трап ногою,
Волосьев длинных золотье
Касаяся рукою.

Все ближе, ближе. Вот оно!
Одна ступень осталась.
Двери таинственной пятно
Пред нами открывалось.

Порог оставлен за спиной.
Вперед, за приключеньем!
Я стал опять самим собой,
С былым мировоззреньем.

Души волнения за год
Изрядно притупились.
Но с шагом на межзвездный борт
Воскресли, обновились.

Внутри струится мягкий свет –
Как будто ниоткуда.
И не ищи – ответа нет.
«Челнок» исполнен чуда.

Всего лишь пульт, живой экран,
А перед ним два кресла.
Приказ негласный был мне дан –
Я занимаю место.

Эмира рядом - за штурвал,
Иль как он там зовется?
Шар еле слышно заворчал,
Дав знак: сейчас начнется.



От поля мягко оторвал
Сферическое тело
И на экране показал
Ночной пейзаж всецело.

Полет небыстр и невысок.
Я, право, не лукавлю.
Скользит космический «челнок»
Подобно дирижаблю.

Невидим, тайною покрыт.
В экране – лес и речка.
Дорога. Город вон стоит –
Знакомое местечко.

Рывок наверх, и город весь
Простерся перед нами.
Большая выпала мне честь –
Не вымолвить словами.

Завис наш «шарик» недвижим.
Меня обдало жаром.
Увидел то, где раньше жил
И не пропал задаром.

Многоэтажка, казино,
Кабак, а вон больница,
В которой было суждено
С инфарктом очутиться.

Полета миг не разглядел –
Стремительно движенье.
Лишь с непривычки чуть вспотел,
Расслабив напряженье.

Внизу знакомые места:
Река, поля, деревня.
«Челнок» километров полста
Пронес в одно мгновенье.

Моя избушка на краю
Сироткою явилась.
И вдруг болотина в лесу
Кошмаром проявилась.

Зачем Эмира для меня
Все это показала
И, душу прошлым теребя,
Как будто назидала?



«Не обижайся, странник мой, -
Услышал голос нежный. –
Теперь ты понял? Не такой
Удел судьбы безбрежный.

Зачем же к берегу грести,
Уключины ломая?
Добравшись, душу не спасти,
О скалы разбивая.

Плыви себе по глади волн.
Плыви, не бойся шторма.
И не спеши идти на корм,
Отчаявшись невольно.

Увидишь берег на пути.
Не надо торопиться.
Была бы цель к нему прийти,
Без компаса не сбиться».

Обняв притихшего меня,
Эмира замолчала.
Начало следущего дня
Зарею нас встречало.

Златые кудри, как вуаль,
Упали мне на плечи.
Сама космическая даль,
Лаская душу, лечит.

Сгорая в страсти, сам не свой,
Любовью отвечаю.
В какой–то миг своей рукой
Ей локоть задеваю.

Костюм небесный был на ней –
Исчез в одно мгновенье,
Представив наготою всей
Для взора восхищенье.

Она отпрянула слегка:
«Не торопи событья.
Не здесь и не сейчас. Пока
Свершим свои открытья».

Одежду в отблесках зари,
Смущенная, одела.
Взлохматив волосы мои,
За пульт на кресло села.



Шар устремился резко ввысь
От гиблого болота.
Эмира шепчет мне: «Очнись…»
Но что-то неохота.

Ее нагая красота
Стоит перед глазами.
Пространства звездного врата
Открылись перед нами.

Полет недолог был во тьму,
Потом остановились.
В экран увидел я Луну –
Размеры и не снились.

Унылый контур, что с Земли
Мне мячиком казался,
Теперь маячил впереди,
В экран не помещался.

Мертвы у спутника черты.
Мы подлетели ближе.
И вдруг, средь этой пустоты,
Постой, я что-то вижу!

Корабль огромный, неземной
Застыл на лунном кряже.
Казалось, жизни никакой
Не видно в том пейзаже.

Знакомый очень звездолет…
Конечно же, тот самый!
Он шар «родил», что нас везет
С инопланетной дамой.

Однако, «звездная» моя
Не в шутку растерялась
И, нежно глядя на меня,
Совсем разволновалась.

Сигнал нарушил тишину,
Возникшую меж нами.
Зажглась панелька на пульту
И молвила словами.

Опять лилась чужая речь.
Знакомо прожурчала.
Чтоб позывные все отсечь,
Эмира отвечала.



Не знаю, спорили о чем,
Чего там обсуждали.
Но только, щелкнув старт-ключем,
Мы быстренько «слиняли».

Луна осталась за кормой -
Все меньше и все дальше.
Земля в окраске голубой
Приветствует не марше.

Растет мой «глобус» на глазах.
Уроки вспомнил в школе,
Где в океанах и морях
Блуждали поневоле.

Однако справный наш «челнок»
Землицу огибает,
И Атлантический свой бок
Планета подставляет.

Внизу могучий океан
Просторы открывает.
Идем как будто на таран -
Аж сердце замирает.

До глади уж рукой подать.
Тут шар остановился.
Не стал судьбу я искушать –
Тотчас перекрестился.

Опять прелестница моя
До пота прокатила
И, взглядом потчуя меня,
Улыбку подарила.

Я взбунтовался в тот же миг:
«Чего творишь, Эмира?!
Какого беса этот бзик?
Пусть ты за командира –

Зачем сбежала от Луны,
Своих не почитая?
Ответь, пожалуйста, не лги,
Всей правды не скрывая».

От изумленья на меня
Блеснули два сапфира.
В златом окладе волосья
Подобно чуду мира.



Но погасив от взора пыл
В спокойном океане,
Сказала тихо: «Ты мне мил.
Прости за невниманье.

Тебя, наверно, удивлю:
Не гость я не планете.
Когда-то дивную страну
Места видали эти.

Она находится сейчас
Как раз на дне под нами.
А призрак ныне не угас.
Витает над волнами».

Какой в пучину материк
Ушел от нас из вида?
Меня пробило в тот же миг:
Так это Атлантида!

«Ты прав, мой спутник дорогой, -
Эмира продолжала.
Недопустимою игрой
Ход мыслей прочитала. –

И я, живая, пред тобой -
Потомок тех Атлантов.
С цивилизации земной,
Которой нет на картах.

Ее величие у вас
Осталось лишь в преданьях.
Открою для тебя сейчас
Легенду дней тех дальних.

Шар погрузился в толщу вод,
Подобно батисфере.
Что там внизу произойдет?
Не сон ли, в самом деле?

Мелькают рыбные тела,
На фейерверк похожи.
Уходим глубже. Пустота
Сознание тревожит.

Не знаю, не могу сказать,
Какое расстоянье…
Той глубины мне не познать.
Затих в непониманье.



«Челнок» в стремлении ко дну
Замедлил продвиженье.
Экран, выхватывая тьму,
Подал изображенье.

Строенья, схвачены лучом,
Стоят себе послушно.
Неужто вижу я как днем
Легенду ненаушно?

Эмира смотрит на меня,
Лукаво улыбаясь:
«Никто не видел до тебя,
С ней встретиться пытаясь.
   
Секрет сей тайны нам чреват.
Познание – опасно.
С обоих головы слетят,
Коль здесь увидят. Ясно?

Раз в год священный ритуал
Проходит с поклоненьем.
Табу никто не нарушал
С момента погруженья.

Но не могла не показать,
Закон пренебрегая.
С истоков надо начинать,
Рассказ свой продолжая.

Здесь жизнь достойная, без бед
Кипела и бурлила.
Цивилизация побед
Цвела в лучах светила.

Порог Атлантов возрастной
Намного отличался
От жизни некогда земной
Он вдвое превышался.

И разум был подарен нам,
И знания, и силы
Намного выше. Даже вам
Не ведать этой дивы.

Богами слыли средь людей
Простых, непосвященных.
На трон взводили мы царей,
Для этого рожденных.



И семь чудес во славу дней
Величьем наделили.
Воздвигли волею своей
И с тайной обручили.

Колосс Родосский и сады
Утеряны из вида.
Из всех чудес до вас могли
Дожить лишь пирамиды.

Уже парили в облаках
И в космос выходили.
Планету с жизнью в небесах,
Ища, не находили.

Но высший разум, неземной,
Открывший нам просторы.
Подал на блюдечке с каймой
Искомое для взора.

Почти такая, как Земля.
С пятью материками.
И день приветствует заря.
Заката гаснет пламя.

Приливы бреют берега
Морей и океанов.
И не видать нигде следа
Цивилизаций рьяных.

Американский континент,
Колумбом не открытый,
Был и тогда, на тот момент
Туземцами забитый.

Нам тесно стало на Земле.
А люди, что бывали
В своем развитьи на заре,
Все больше воевали.

И рано было им давать
Великие познанья.
Чего тогда бы пожинать?
Лишь разочарованья?

Не будешь ты, в конце концов,
Гвинейских папуасов
Учить, как ложкой есть яйцо
Иль жить без ананасов.



Нельзя им пороха знавать –
Пусть будут луки, стрелы.
Потом так трудно расхлебать
Научные заделы.

Но притеснять не стали их –
Пускай живут, как жили.
Дойдет когда-нибудь до них,
Что тленны в этом мире.

К чему весь этот балаган,
Ведь новая планета
Объятья раскрывает нам
И ждет от нас ответа.

О чем здесь спорить и судить?
Конечно же, на небо.
Но все не могут враз отбыть –
Ни техники, ни хлеба.

Пройдет, быть может, не одно
За век десятилетье,
Покуда всем нам суждено
Собраться, как соцветье.

Решили так: полет начать
Красавицам-девицам.
Здесь, в Атлантиде, им зачать,
Чтоб после разродиться.

Корабль звездный чтоб не пух
От багажа земного,
В одном лице потащит двух
С пристанища родного.

А дамы наши – хоть куда.
Мужчинам не уступят.
Сильны, изящны, а ума
Взаймы дадут – не купят.

Да что ж я это при тебе
Себе портрет рисую.
За это, право, стыдно мне.
Прими, как есть, такую.

Однако женщинам одним
Негоже на чужбине.
Не борт идет к десятерым
Всего лишь по мужчине.



Как половину увезем,
Пропорцию изменим.
Ну, а пока отсчет начнем.
Вперед! Обитель сменим!

Так продолжалось может два,
Иль три десятилетья.
Вершились славные дела
На том междупланетье.

И надо должное отдать
Жрецам единовластным:
Атлантов раса, как ни взять,
Делилась не напрасно.

Беда пришла из недр земных.
Нежданно, как обычно -
Когда в просторах голубых
Купался луч привычно.

Когда уж половина нас
На звезды улетела,
Тряхнуло Землю пару раз
И тотчас почернело.

Вулкан взорвался в небеса,
Гремя на всю округу.
А ведь когда-то за глаза
Его считали другом.

Затмило солнце пеленой
Горячего дыханья.
И лава огненной змеей
Пошла без состраданья.

Бушует «красная река»,
Несет потоки жара.
Пылают в «пойме» берега
От этого кошмара.

Пробив смертельным рукавом
Дорогу к океану,
Коснулась жгучим языком,
Приняв морскую ванну.

И шип, и свист, и пар столбом
От этого слиянья.
А черный пепел белым днем
Валил на расстоянье.



Прошло в смятении полдня,
Тревога накалилась.
Приборы шкалили не зря:
И вот оно - случилось.

Успели в небо SOS подать.
На крылья, что возможно.
Земля тряхнула нас опять.
Сначала осторожно…

Ах, да! Забыла указать
Страны расположенье.
Тебе ведь интересно знать,
Что будет в продолженьи?

«Ну, да, конечно. Расскажи.
Я слушаю с вниманьем.
Такое чувство, безо лжи,
Что сам в том мире дальнем.

И отрешенно я стою
В подножии вулкана,
А пепел голову мою
Ласкает до дурмана».

Эмира кинулась на грудь,
Щеку к щеке прижала
И, не давая мне вздохнуть,
К губам моим припала.

Потом отпрянула назад:
«Продолжим разговоры.
Дышу с тобою прямо в лад.
И не гляди с укором.

А география проста
Погибшей Атлантиды.
Она от носа до хвоста
Морских миль триста с вида.

В другую сторону Земли,
Пожалуй, меньше вдвое.
Гора с вулканом посреди.
Увидишь сам, не скрою…

Толчок катился за толчком.
Сильнее и сильнее.
Дома покинули кто в чем,
Собою не владея.



Садились в лодки, корабли.
Бежали от прибоя,
Ища спасения вдали,
Не зная, что такое.

Земля, потряхивая нас,
Нам штормы предвещала,
Но то, что будет в этот раз
И не предполагала.

Взорвалась новая гора.
Еще вулкан родился.
Такого предкам никогда
В кошмаре сон не снился.

Сгустились сумерки, как ночь,
От этого рожденья.
Толчок был страшен. Во всю мощь
Шкалы землетрясенье.

И этой мощью разорвал
На части чудо-остров.
Открылся вширь его канал,
Приобнажая остов.

Вода стремительно в провал
Из бездны заревела.
И воем диким – кто б слыхал? –
Нам реквием пропела.

Несутся лавою навстречь
Два бешеных потока.
Ничто не может уберечь.
Погибель недалёко.

Соединение во мгле
Той силы неподвластной
Представить можно лишь во сне.
Трагично и ужасно.

Та половина, где огнем
Пылали два вулкана,
Просела как-то, а потом
Пошла в пучину прямо.

Исчезла быстро, в полчаса.
Как будто провалилась.
И лишь тонущих голоса
В бурунах разносились.



Затих могучий океан
В преддверии последствий.
Вода оставила изъян
На месте страшных бедствий.

Затем, поднявши вдалеке
Свой гребень, как забрало,
Стеной, не виданной нигде,
На плоть земли упала.

Смывала все в своем пути.
Ломала и крушила.
Но половину лишь пройти
Смогла. И гнев сменила.

Очнулся утром «материк» -
Осколок Атлантиды.
Поник, сжимая в горле крик,
От боли и обиды.

Одна лишь маленькая часть
Целехонькой осталась,
Хотя и та не сбереглась –
Водицы нахлебалась.

И ужас пал на долю тех,
Кто при живых остался.
Но горю не найдешь утех –
Их остров уменьшался.

Сначала ждали корабли,
Ушедшие с причала.
Но нет. Не видно их вдали –
Цунами разбросало.

Вода по метру день за днем
Край суши поглощала.
Плоты вязали, чтоб потом
Судьбу писать сначала.

И справа точно есть земля.
И где-то еще слева.
В какие занесет края –
Уже второе дело.

Прощай, любимый материк –
Родная Атлантида.
Лишь Посейдон тебе жених.
Укроешься из вида.



Ты станешь на глубоком дне
Реликвией морскою.
Никто из смертных на Земле
Не встретится с тобою…

И люди сказочной страны,
Кто цел из моря вышел,
На разных берегах Земли
Нашли другую нишу.

Подъем империй в те века
Атлантам был обязан.
Он с катастрофой навсегда
Морским узлом завязан.

Пустились знания и ген
Бродить по белу свету,
Про Атлантиды вечный тлен
Сложив легенду эту».
 
Печали полные глаза
Эмира опустила.
И по щеке ее слеза
Дорожку проложила.

«И в ваше время на Руси,
О прошлом не гадая,
Живет, как эхо старины,
Атлантов рать Земная.

Ты помнишь «Три богатыря»?
Такая есть картина.
Их образ создали не зря
Художник и былина.

Герои эти на конях
Из наших тоже будут.
Огонь вулканов в их глазах
Полотна не остудят.

Не афишируют себя
Земные наши братья.
Порой селеньями живя,
Ушли в тайги объятья».

«Но как узнать среди толпы
Вам родственную душу?
Ответь мне, ангел красоты.
Я тайны не нарушу».



«Ну вот, и к сути подошли! –
Ответила Эмира. –
И места лучше не нашли,
Чтоб все узнал правдиво.

А «материк», что видим мы,
Нам даст благословенье.
Единой расы я и ты.
Прими, как награжденье.

Поверь, стук сердца твоего
Отличен от простого.
А ритм – подобье моего,
Как знаешь «неземного».

Прижми ладонь к моей груди,
Да не красней так сильно.
Дыханьем воздух не бери
Так пылко и обильно.

Ты слышишь? Бьются в унисон,
Единством сокровенным.
С рожденья стук запечатлен
Был космосом нетленным.

Твои таланты, словно клад
В самом себе зарыты.
Откроем вместе этот факт.
Привьем, что не привито».

Слова Эмиры, как кинжал,
По сердцу полоснули.
Но кто тогда меня рожал?
В пеленки завернули?

Не помню я отца и мать.
Их ласка незнакома.
С младенцев начал познавать
Все «прелести» детдома.

Однако, странно: я – Атлант.
Чудно на самом деле.
Моя Эмира – мой гарант
Всей этой канители.

«Позволь еще один вопрос.
Что с вами дальше стало,
Когда космический «обоз»
Доставил боль к причалу?»



«Да-да, конечно же, сейчас.
Ты прямо мысль читаешь.
И этим самым мой рассказ
Невольно продолжаешь.

Потеря жуткая была.
Удар коварный в спину.
Мы чашу траура до дна
Испили в ту годину.

Но жизни время – скорби час.
Под звездною эгидой
Планету дружно в один глас
Назвали Атлантидой.

От катастрофы нашей стресс
Был космосом увиден.
Цивилизации прогресс
Стал явно очевиден.

Но совершенство – взлета факт
Нашел свои причины,
Чтоб положить матриархат
На звуки той годины.

Ты помнишь, первые туда
Ведь женщины летели?
Не знали матери тогда,
Что будет в самом деле.

Перевернулась жизнь и что ж?
Мужчин не почитая,
Наш мир стал, девственный, похож
На стену без Китая.

Мы берег новый обрели
Среди пустыни звездной,
Но насладиться не могли
Любовью, как ни слезно.

Один лишь только день за год
Дается нам по праву,
Чтобы зачать во чреве плод
Иль просто на забаву.

Своих избранников утех
По звездам выбираем
И, совершая сладкий грех,
Собою награждаем.



«Но что с мужчинами потом,
Обласканными вами?
 Неужто в бабий ваш дурдом
Летят они рабами?»

«Зачем так грубо, дорогой?
Не всех мы забираем.
Биологической волной
Час встречи вырезаем.

Чтоб никогда не вспоминать
Им нашего свиданья.
И быть самим собой опять
Без таинства познанья».

«А как со мной поступишь ты,
Прелестное созданье?
Затмишь свой образ и черты?
Иль к вам для созиданья?»

«Какой ты все же дурачок! –
Обиделась Эмира.
С тобой запрет в один глоток
Я пью из тайны мира.

Вот потому-то от Луны
Сбежала без оглядки.
Узнал, пожалуй, много ты.
Пленили б тебя матки.

Не знать мне больше близость звезд,
Оков матриархата.
В тебе нашла приют для грез,
Любовью я богата».

Она прижалась вся ко мне,
Как будто .s ребенок.
Слеза скользнула по щеке.
И впрямь – любовь с пеленок.

Погладил ласково ее.
Слезу смакнул губами.
Дитя небесное мое,
Что будет дальше с нами?

Еще вчера бродил в лесах.
Тонул в болотной жиже.
В своих неистовых мечтах
Не ведал счастья ближе.



Как страшно мне его терять.
Потом уж не вернется.
Удачи крупной пожелать
Друг другу нам придется.

«Пойдем, любимая, наверх.
И хватит о печальном.
Да посопутствует успех
В полете виртуальном».

От информации такой
И новых впечатлений
Мозги кипят. Хочу домой
Без всяких приключений.

Хочу обнять и приласкать
Такую неземную.
Разлуки боли не познать,
Вкусив любовь хмельную.

«Твои тревоги и мечты
С моими совпадают.
Последний взгляд от нас прими,
Земля, где мифы тают».

Взвился к поверхности «челнок».
Прощай и спи спокойно,
Когда-то райский уголок,
Погибший так достойно.

Мы вырвались из плена вод
Стремительно и властно.
Ах, если б знали, что нас ждет
Под небом безучастным!

Явился ОН из ничего.
Накрыл нас, словно туча.
Огромны контуры его –
И строги, и могучи.

Корабль-матка, что привез
«Челнок» с планеты дальней,
Прервал полеты наших грез
Без всяких состраданий.

Эмира бедная моя,
Как мел бела сидела.
Схватила за руку меня,
В глаза мне посмотрела.



И столько боли и любви
В том взгляде отразилось.
«Прощай, любимый, и прости…» -
В мозгах моих кружилось.

Тут света луч упал на нас,
Всю волю подавляя.
Огонь в сознании погас,
Теплом не согревая.

Очнулся в утренней заре,
Продрогший и голодный.
Одежды не было на мне.
Видочек бесподобный.

Моя кушетка, мой очаг.
Но почему я голый?
Где сапоги и мой рюкзак,
Заштопанный – не новый?

Чего творил и где бывал?
Не помню, хоть убейте.
Быть может, лихо испытал?
Куда носили черти?

Ну ладно был бы с бодуна,
 Как раньше, куралесил…
Какой же бес свои дела
Мне на плечи повесил?

Я крест спасительный творил
В углу пред образами.
Словами древними молил,
Едва шепча губами.

Но все усердия мои
Напрасны оказались.
Служить по должному мозги
Печально отказались.

Забыл вчерашний день. Ну что ж,
Наверное, так надо.
Видать, не больно он хорош.
За это и награда.

Печурку жарко затопил,
Яичницу поджарил.
И где ж я локоть рассадил,
Что даже шрам оставил?



Ведь знаю – не было его.
Рука была в порядке.
Но нет, не помню ничего –
Сплошные непонятки.

Оделся в новый камуфляж.
Умылся и побрился.
И в свой прогулочный вояж
По лесу снарядился.

Прекрасна осени пора.
Дурманит увяданьем.
По звонкой прелести утра
Влечет меня с желаньем.

Багрянец, золото в листве
Чарует, словно в сказке.
Прошел на юг невдалеке
Гусиный клин горластый.

Ведет знакомая тропа
В урочища лесные.
Плывут куда-то облака
Тяжелые, немые.

Я наслаждаюсь в тишине,
Обласканный природой.
И видит Бог, не надо мне
Другое время года.

Но тут тропа оборвалась.
Как будто срезал кто-то.
Трава зеленая и грязь…
Так это же болото!

Трясины жижа под ногой.
Вперед нельзя – опасно.
Но что такое, что со мной?
В мозгах хаос ужасный.

Знакомо все. Бывал я здесь.
Еще чего-то было.
Ну как же в памяти прочесть,
Что в ней, таяся, жило?

Пока стоял и размышлял,
Болото не дремало.
В его погибельный провал
Мне ноги засосало.



Хотел назад, но до колен
В поганое спустился.
И тут нежданно этот плен
Прозреньем обратился.

Воскресли, эхом донеслись
Вчерашние деянья.
Приди, Эмира, отзовись,
Явись без опозданья! 

Но немы, глухи небеса.
Чего же с ней случилось?
Ее глаза, ее краса
В мое сознанье вжились.

Воздушный образ, неземной
В трясине я представил.
Он, словно ангел надо мной,
Кружась, заботу правил.

Собрался весь, что было сил.
Рванул к ближайшей ветке.
И Бог меня вознаградил –
Родился я в жилетке.

Из топи вытянул себя.
Сижу и отдыхаю.
«Ты видишь, ангел, без тебя
Я просто пропадаю.

Ты где, Эмира, светоч мой,
Любимая подруга?
Неужто в небе под Луной
Тебе пришлося туго?

Перед глазами океан.
Вновь вижу Атлантиду.
И тот корабль-басурман,
Нанесший нам обиду.

Не взяли бабаньки меня
С собой к себе на звезды.
Отшибли память того дня,
Но видно несерьезно.

Живой. Спасибо и на том,
Что обошлись корректно.
Узнали как-то, где мой дом.
Доставили конкретно.



Вот только кнопочку мне жаль.
На локте шрам остался...
Подняв с земли свою печаль,
Домой засобирался.

Иду по лесу и грущу.
Природа-мать не лечит.
На долю горькую ропщу,
Упавшую на плечи.

И поделиться не могу
Ни с кем – ни здесь, ни дома.
А то познаю наяву
Все «прелести» дурдома.

Пришел в деревню кое-как –
Унылый и разбитый.
Но вижу, что-то здесь не так:
Калитка-дверь открыта.

А на крыльце монах сидит
В холщовом балахоне.
И как осины лист дрожит,
Укрывшись в капюшоне.

Я первый раз вообще узрил
Такое одеянье.
Кого Всевышний подарил,
Пославши на свиданье?

Меня увидел он и встал
В приветствии почтенном.
Его колпак на плечи спал
Под ветром вдохновенным.

А ветер волосы трепал,
Их золото колыша,
Не ОН – ОНА это! Узнал!
Неужто «едет крыша»?!

Дыханья ритм сошел на «нет»,
И сердце застучало,
Готово вырваться на свет.
В грудине места мало.

Моя Эмира подошла:
«Позвольте мне напиться.
И если можно до утра
Погреться, обсушиться».



Я обалдел от этих слов:
«Ведь это я, Эмира!
Как миновала ты оков
Сестер с другого мира?

Откуда ты и что с тобой
Наделали сестрицы?»
Она поникла головой.
«Ничьи не помню лица.

Не знаю, кто я и зачем,
Как здесь я оказалась.
Быть может, путаете с кем?» -
Мне девушка призналась.

Застыл пред нею недвижим.
Не знаю, что ответить.
Сказать, что ею был любим
И ближе нет на свете?

Так не поверит, не поймет,
Коль сразу не узнала.
Не стоит с места брать в намет.
Начну-ка все сначала.

Лишили памяти ее.
Да и меня ведь также.
Но мне оставили житье –
Знакомое, бродяжье.

И если б случай не привел
На топкую поляну –
Остатки дней своих провел,
Забыв на сердце рану.

А ведь идея! Вот она,
Собака где зарылась!
И провидение не зря
Само ко мне явилось.

Свою мечту я воплощу
Не далее, как завтра.
Иль паном буду, иль помру,
Как, впрочем, ляжет карта.

«Тебя Эмирой назову,
Ступай-ка в дом под кровлю.
Одежды новые найду
И ужин приготовлю», -



За локоть бережно ее
Повел в избу пустую.
Светило ясное мое,
Я след твой  расцелую.

Пытался сказку рассказать
Про чудо-Атлантиду.
Но блеск в сапфирах не видать –
Лишь горечь и обиду.

Она смотрела на меня
С надеждой обреченных.
И только горькая слеза
Всплыла из недр бездонных.

Я эту горечь иссушил
Губами, как и прежде.
Перину мягко застелил:
«Ложись, усни в надежде».

Вся ночь прошла в тревожном сне,
Лелею слово «завтра».
Чего увижу в новом дне –
На сцене без театра?

Запели утром петухи,
Рассвет подогревая.
Еще на улице не зги,
Но доля их такая.

Уже не терпится быстрей
К трясине на свиданье.
В окне становится светлей.
Тревожно ожиданье.

Она очнулась ото сна,
В перине утопая.
И где, откуда жизнь дана –
Никак не понимая.

Но успокоил я ее:
«Пойдем, сейчас все будет.
Твое прошедшее житье
Нагрянет и разбудит».

А если сложится не так?
Не совершу открытья?
Тогда, законченный чудак,
Настройся на отбытье.



Эмира встала не спеша,
Тряпье мое одела.
И от волненья чуть дыша,
За стол на лавку села.

Горячим чаем напоил.
Знавала ли такого?
И в путь-дорогу снарядил
До места рокового.

Дорога-путь уводит нас
Куда душа стремится.
Судьба сопутствует сейчас
Фасадом обратиться.

Подходим к краю, вот оно.
Следы мои остались.
Но закружилось воронье
И сердце что-то сжалось.

Коснулся с нежностью волос.
Погладил их руками.
Немой и трепетный вопрос
Застыл в глазах меж нами.

Она стояла, как во сне –
Мила и отрешенна.
Но взгляд ее скользил по мне
Тепло определенно.

Потом, как будто бы на миг,
Бедняжку осенило.
Однако поздно – я достиг
Того, что прежде было.

По пояс сразу утонул,
Прыжка не рассчитавши.
А водяной меня тянул
К себе, в клешни обнявши.

Смотрю в любимые глаза.
Тянусь, тянусь рукою,
Моля, как будто в образа:
«Спаси! Предстань иною!»

И вдруг – о чудо! -  вижу я:
Откуда столько силы?
Эмира гнет ольху с корня:
«Держись скорее, милый!»



Увидел свет в ее глазах –
Все вспомнила, узнала.
От фразы этой в трех словах
Мне жизнь милее стала.

Схватил за ветки над собой
Обеими руками?
И ствол с упругостью живой
Убрал барьер меж нами.

Едва коснулся я земли -
она в мои объятья…
Курлычут где-то журавли –
Меньшие наши братья.

Стремятся к югу в небесах,
Дорог не разбирают.
В своих стремленьях и мечтах
О нас, увы, не знают.

Соединился стук сердец,
Прошедших испытанье.
Вершу я сказочный конец
Сему повествованью.

Не каждый знает, кто он есть -
Поди нас разбери-ка!
Как звезд в галактике не счесть –
Она ведь так велика.

Мы тайну вечную храним
В плену своих талантов.
И часто небу взгляд дарим –
Потомки ТЕХ Атлантов.