Ересиаршьи пруды

*  *  *
 

За окном - ноябрь и морок. Снег срывается и тает.
Сизари на свежей жиже клинописный росчерк свой
оставляют... Если пара-тройка душ тебя читает,
надо думать, сочинитель, ты - по-прежнему живой.
Надо знать, что будет утро. Не спеши, мой брат по вере,
ставить крестик, ножки хером, отпечатки зябких лап
на странице теплокровной. Затаились в почве звери -
спячка-обморок рептилий, кома ящериц и жаб.

Но коль вправду бьётся сердце, и в мертвецкую погоду
звук держи над амнезией землероек и кротов.
Ни любезен, ни полезен сроду не был ты народу,
нет "exegi monumentum" в предрассудках городов.
Лишь любовь сильнее смерти. Пой влюблённою гортанью
проигравшемуся миру - звуки, даже не слова!
Круглолобый, как читатель, сизый голубь, весь в тумане,
сел к тебе на подоконник, чуя: здесь душа - жива...






*  *  *
 


Одним не скудеешь, нагая земля,
под ветром, под взмахами плети -
светящейся плотью... Родят и поля,
и девы, вчерашние дети.
Державным бичом, дележом да ножом
столетья тебя привечали.
Но тощим коржом, горевым куражом
жила - избывала печали.
Над осенью Ересиаршьих прудов,
над гулко-предзимнею тишью,

над оторопью обречённых садов
вдыхаю твоё полнокнижье.
Да не оскудеешь! - Над пагубой свар
младенец Завета родится,
понеже и впрямь одоления дар
несёшь ты во чреве, царица!
Вдоль Ересиаршьих, вдоль яви и сна,
пройдёшь,проплывёшь, Берегиня.
Во взоре - осеннее небо без дна,
и грешные губы в малине.