Сон о спасении

На нитку нанизаны тени и льнут
         к полотну океана.
Бегу к полотну океана,
И вдруг замерзают волны, взорвавшие полотно...
Без снов замерзают волны,
         изогнутые великаны,
         застывшие в параличе.

Я знаю, что нет меня в мире,
 Мой Бог не приходит на землю
       и за руку не уводит.
Тогда я сама убегаю  искать его в снах океана...
 Средь льдов вырастает аллея
           деревьев с глазами жемчужин.
За ледяными валами —  супружья ворот чугунных.
 В их прутья вплетаются розы —
         обитель судеб отрешенных —
        такие живые..
Вот лики в струпьях угрозы...
Хочу их коснуться руками, пока что не задохнулась.

— Зачем ты идешь ко мне? — слышу
           голос сквозь сновиденье
           во всю широту океана, —
Тайное не увидишь,  как и себя не увидишь,
Как не услышишь молчанья...
Люди живут торопливо,
          лишь тайны обожествляя...

 — Синицы мои улетели к розам замерзшим твоим.
            Спасенья ищу, мой давний,
            сквозь глухо закрытые ставни
            от быта непробиваемых, смерзшихся душ людей.
 Любить их давно не умею. Они меня не желают.
 Сидят в погребах своих черных да мишуру теребят.
 И свет их коптилок — притворный,
         превратен их дух придворный...
Я стану железом черным, когда не узнаю тебя.. .—

Лязгнули прутья. Сомкнулись.
 Скорее — обратно... Но поздно.
Души другого столетья
             со свистом за мной летят.

— Не будет, не будет спасенья!
 Пока торжествуют тени — неприкосновенна мгла.

Железные двери — со свистом.
 И сквозняки — со свистом.
 И в дальнем углу неистово
На древе поёт голова
           Голов.
И тянутся ветви-шеи, скручиваясь и завывая,
И мне уже предлагают
      на безголовье сучка
        место.
Как? Расчлененною быть не желаю!
Не хочу быть ни деревом, ни растеньем,
     если от голоса своего — отдельно,
Если от горла — отдельно...
 Спасенья хочу! Спасенья! —

 Со свистом проносятся тени
откуда-то из-за угла.
 А позже — ворота сорваны.
Как нервы, ворота сорваны.
 И голос его — за мной.
 Но дальше, из долготерпения
       вдруг вырвалось пение
       райское.

По розам гуляли аисты...
 И вслед мне тряхнуло дерево
       страдающей головой
               Голов.
Такое пошло безвременье...
Синицы в обнимку с тенями
         творили переполох.
И голос его — за мной:

— Беги! Океан растаял...
        Великаны волн растворились,
          А полотно распалось...
Синицы твои отчаялись за далью.
Розы давно разделились, с решетками развенчались.
Вокруг пустота, ты видишь? —

— Вижу, — ему отвечаю, —
Но я — луча окончанье...
Теперь ты ко мне выйдешь? –

— Выйду, когда запомнишь,
Аистов проводя в дорогу,
Мой белый цветок открывается только в полночь
         на перекрестке волны океанской,
           хребта кораллового и облака...
А в окончании странствий опять встанет дерево
          многоголовое...
 Проснешься, очнешься, на глубине выйдешь,
             а дальше — лишь рыбой.
А дальше ...
Увидишь меня?!

— Увижу!
А как же?
А как же!