Нашим чувствам

Нашим чувствам не нужны присяжные и соглядатаи.
Обойдясь без рассмотрения избитого и жуткого распева,
я зарифмую всех свиданий неоправданные даты и...
не постесняюсь уподобить нас Адаму с Евой.

Каждый новый день без встречи - неизбывный ад
и упование на возвращенье в запустевший, снежный рай.
Не взять мне приступом покрытых ржавчиной оград.
Сумерки злорадно шепелявят на ухо: "Сгорай..."

Выдав на крамольные слова пожизненный кредит,
ты на личную свободу посягнуть единственная вправе.
Я не знал и не желаю вызнавать, что затаилось впереди.
Уверен только... ядом равнодушья время не отравит.

Я тобой на цепь посажен, словно ненасытный Фе'рнир, -
на цепь, сплетённую судьбой из неразрывных чувств.
Бесконечный век разлуки отмечая откровением в таверне,
я ценой бесправной жизни разорвать оковы тщусь

и жажду позабыть о вечности в объятиях разврата,
но в сдавленной груди от излиянья нежности клокочет.
Без мыслей о спасенье не останется добра там
и навсегда я стану заключённым ночи.

Разбившись на бессчётное количество осколков,
сердце в тёмных небесах сверкает мириадами созвездий.
Протянуть с недугом восхищенья невозможно долго -
беспокойная душа не в силах усидеть на месте.

Ты - иллюзия, недостижимая, как Рим для Ганнибала.
Не желая, чтобы ты - как прежде - оказалась настоящей,
любуюсь я тобой - последним озареньем алым -
из прозрачного дворца обледеневшей чащи.

Шёпот в дебрях ощущений - взмах твоих ресниц.
Движенья рук подобны лёгкому порханью мотылька.
Я с мольбою засыпаю на запёкшихся губах: "Приснись..." -
и спокоен, если хрупкий силуэт во мраке замелькал.

Я боюсь разрушить грубой ревностью узор мечтаний,
скорбью отравить боюсь твоих очей лирический родник.
Нам вместе быть нельзя. Толпа везде достанет.
Отберут тебя. В покое не оставят нас одних.

Пускай я буду втоптан в снег и осекусь на полуслове.
Не обрывая напряжённых ритмов, обгорит душа пускай,
но ветер, завывая из минувшего, меня не остановит
и в жерновах своих не сможет раздавить тоска.

Я сочинил тебя, увековечил и с тобой незримо связан.
Преступной страсти уничтожив страшные следы и
прочие грехи, я утверждаю, хрипло проговаривая фразу:
нашим чувствам не нужны присяжные и понятые.