***

  Проводы в Армию. О, это было такое событие, когда даже почти не употребляющий спиртного ставил ящик-другой, нет не пива, водки. На шум и запах в дом ломятся знакомые, малознакомые и совсем незнакомые личности. События развиваются по стандартному, но непредсказуемому сценарию. Ибо «никто не ожидал от него такого»,  хотя задним умом понятно, что именно так и должно было случится. Расклад ясен, будь в компании хоть один игрок в покер, он бы все испортил. 
  Моего лучшего друга призвали чуть раньше меня и, поскольку на его проводах один из гостей ужрался вусмерть, мои проводы были поскромнее. В несколько раз поскромнее и ящик был выпит лишь на треть.  Не пришли те, кто уже топтал плац. Халявщики еще помнили проводы моего друга и своего сотоварища, упившегося дармовой выпивкой без меры, он тоже не пришел, за что я ему невольно благодарен.
  Может быть он и был в других обстоятельствах прекрасным человеком, но, честно говоря, я его совершенно не знаю, не помню ни его имени, ни лица. Никогда меня не интересовало, кто это такой, о чем были его тосты и разговоры. И почему он отправился блевать за сарай и уже не вернулся. Он умер там, я не знаю от чего. Какая то стена отгородила меня от всего происходящего, не позволяя информации достигать сознания. Это было не обычное алкогольное притупление чувств, пил я мало. Не шоковое состояние, не испуг. Нет, это словно кто-то, какая то часть меня соорудила психологический барьер, чем возможно спасла от неизвестно чего, но она то наверное знала.  И не было потрясенной юношеской души, не было омерзения и разочарования. Не было отчаяния и холодного цинизма. Был я. Романтик и идеалист, наивный и самоуверенный юнец, для которого нет неразрешимых проблем, который да-да, все еще мечтает о межзвездных путешествиях и романтике покорения морских глубин. Который испытывает удовольствие от решения сложных математических задач, превышающее кайф от курения и алкоголя.  Мое сознание застыло и я остаюсь молодым вот уже который год, хотя законы бытия так и норовят меня состарить.
  Итак мои проводы были поскромнее, водку я не пил, налегая на вино и шампанское. Немногочисленные друзья и знакомые так же не усердствовали в бухании. Мы сидели, потягивали вино и болтали обо всяких отвлеченных материях. Один из моих друзей был настоящей ходячей энциклопедией, за что его все называли – Дока. Он был душой компании и без зазрения совести завершал свои пространные рассуждения не менее пространными тостами. Его коньком была мистика, эзотерика, экстрасенсорика, паранормальные и загадочные явления, которые в изобилии дают пресса и телевизор. Он может часами рассказывать об египетских пирамидах, о бермудском треугольнике, НЛО. Обо всем остальном тоже, но тут он часто завирается. Впрочем его это мало смущает. Зная его привычку бахвалится все с удовольствием его слушают и наводящими вопросами пытаются угадать момент, когда же он окончательно запутается.  Однажды в компании с девушками он после рассуждений об иглоукалывании и тибетской медицине вдруг заявил, что умеет делать массаж. Он больно помассировал всем шеи, причем никто не сознался, что ему больно, чтобы не лишить этого удовольствия остальных. А у девушек при энергичных растираниях шеи почему то из лифчиков что-то вывыливалось.
  Но в этот раз была чисто мужская компания и его коронным закидоном стала фраза:
- У меня взгляд гипнотизирующий, давай я кого-нибудь загипнотизирую.
Мы переглянулись, никто раньше такого за ним не замечал. Но камень был брошен и надо было поддержать игру. Для порядка усомнившись мы вытянули из него совершенно явное вранье о том, как он этому научился, но врал он искусно и прицепиться было не к чему, он говорил:
- Не веришь? А давай вот прямо сейчас.
Оставаясь при сомнениях, рисковать было стремно. Им, моим друзьям. У меня был барьер, в чем я откровенно признался.
- Не думаю, что получится, у меня барьер, проходит только то, на что сознательно обращаю внимание.
Он не поверил. Он посмотрел мне в глаза и стал делать пассы. Стена уплотнилась. Я увидел себя внутри куба из затвердевшего воздуха. Через стенки куба ко мне тянулись тонкие нити, слепые короткие щупальца. Они тянулись, тянулись и не могли меня достичь, как будто от меня до них было рукой подать, а от них до меня километры, тысячи, световые годы.
- Да, что-то не получается. – пробормотал Док.
Вдруг одна из стенок прогнулась и из нее быстро и уверенно потянулось толстое извивающееся щупальце. Оно с легкостью преодолело световые мили и...
Время остановилось. Я судорожно соображал, что происходит и что делать. Выбор был не велик. Природа уже включила непроизвольные реакции и от копчика вверх поползла кобра, распрямляя свои упругие витки, готовясь одним точным броском расколоть затвердевший воздух, своим парализующим взором отразить оцепенение, своим ядом вылечить тело и дух.
Мне оставалось лишь изложить мудрой змее соображения рассудка, беспомощно барахтающегося в плену заблуждений и все еще цепляющегося за свои привычные штампы.
Время остановилось и все замерло внутри прозрачного куба. Все, кроме мышления и чувств, у которых появился шанс успеть что-то сделать до прикосновения неизвестной, но инстинктивно понятной опасности.
О, змея, орел, принес бы тебе яркую острую мысль, поднял бы тебя из глубин спинного мозга в поднебесье подкорки. Но, он был беспомощным птенцом, не умеющим летать и если бы не это замедление, никто бы не встретил тебя, не направил твой удар. Прости, змея, ты не ожидала, что встреча произойдет через столько лет. Ты не ожидала встретить черепаху, расплющенную грузом бесполезных знаний и неправдоподобных теорий. Прости, ты тоже была заперта в этом кубе, а жизнь, твоя стихия, за его пределами ускорилась и вышла из под контроля. Тебе не понравится этот куб, я уже привык к нему, не разбивай его. Я его обжил, растянул во все измерения и наполнил возможностями. Я окружил это щупальце лезвиями, лабиринтами и ловушками. А главное, я приготовил свое мощное, смертельно опасное щупальце, чтобы протянуться вслед за израненным обрубком туда, в иное. В иную жизнь, в сознание существа, испортившему нам с тобой удовольствие от жизни. Надеюсь, это не я.