Эта девочка состарилась со мной

               

Эта девочка состарилась со мной,
я стихи о ней писал, легенды, мифы,
нас несло по жизни общею волной –
то на скалы выносило, то на рифы.
Вот она на снимке давнем: не жена,
просто девочка под сводом шелковицы,
так была она заботлива, нежна,
что нельзя никак, влюбившись, не жениться.
Видно, небо позаботилось о нас,
наших встреч обожествляю каждый день я,
и сияло солнце, словно медный таз,
что надраен, перед варкою варенья.
Золотая мушмула вязала рот,
волны пенились у берега кумысом,
и дельфины – этот сказочный народ –
выдавали представленья рядом с мысом.
Я нырял с ружьём подводным возле скал,
всё казалось: подстрелю златую рыбку,
и не знали мы, что времени оскал
маскируется искусно под улыбку.
Крах империи для многих – личный крах.
О, для многих, как свои, чужие слёзы:
и Чернобыль, и Чечня, и Карабах
в каждом сердце оставались, как занозы.
А когда в руинах корчился Спитак,
мне впервые, как ни мучился, не пелось;
стало ясного яснее, что не так
всё устроено, как нам того б хотелось.
Эта девочка состарилась со мной;
то всего лишались, то владели миром;
ничего под этой жёлтою луной
не меняется, как сказано Шекспиром.