УЛЕЙ

В одном обычном улье, только более крупном, чем остальные, текла спокойная размеренная  жизнь  на основе объективных Божьих законов. Как положено у пчёл, всё его население  хорошо знало свои права и обязанности. Посредством естественного отбора, всё пчелиное общество было разделено на сословия, каждое из  которых занимало своё  определённое  место  в улье.   Пасечник  создавал  своим  пчёлам  комфортные условия:  уничтожал паразитов, посягающих  на  их   здоровье   извне;  гонял медведей,  строил утеплённые   экологически чистые ульи,  подкармливал  полезными добавками, разговаривал  с ними на их пчелином языке и даже пел.   В целом это был единый здоровый организм; в результате, все   были сыты, здоровы  и  счастливы.

Но, однажды,  под осень  один  инакомыслящий трутень (которому, как у них водится,  работать было лень,  он умел только поедать готовый продукт) на своих крыльях откуда-то принёс идею переустройства пчелиного общества и стал заниматься  организацией   мятежа, призывая пчёл к забастовке за равноправие (а где-то в душе его не устраивало отношение к нему работающих пчёл). Пчёлы, следящие за порядком в улье, настолько были уверены в непоколебимости пчелиного общественного строя, что не придали этому серьёзного значения, а - зря.

В начале фамилия трутня, как и у всех пчёл, была – Ульев, но, поскольку, он уже почувствовал  себя  революционером, то, на  всякий случай, придумал  себе подходящий  псевдоним, (это была мужская форма от слова «лень).
Вначале  он  собирал  летучки  единомышленников, где  можно было пожужжать в стороне  от  блюстителей  порядка  в отдельной ячейке на краю улья  с обязательным  исполнением (полушёпотом)  бунтарской  песни. И все ульи, как ульи,  а  в этом начался  настоящий переполох: половина  пчёл, заразившись его идеей, под лозунгом  «Мы - не рабы, рабы - не мы!»  стала требовать равных прав с пчеломаткой.  В знак отличия от  других  пчёл,  они  покрасили головы красной пыльцой  и  летали  исключительно  строем, выкрикивая призывы к объединению  с  ними  всех  пасек  мира,  а  главное  стали  нападать  на  самого  Пасечника. Идеи были  настолько  сильны, что они  даже стали отрицать сам факт его существования  вообще, и «пошло, поехало». Никакой субординации. Пчеломатка перестала  получать  свои  законные привилегии и прекратила выдавать здоровое поколение  пчёл. В новой обстановке, несмотря на лозунг «Кто не работает, тот не ест», именно те, кто не работал, стали  есть в три горла. Однажды, над содрогнувшимся  ульем,  был низвергнут  старый и установлен  новый флаг. Сам пасечник,  не  понимая  происходящего,  пробовал  применять окуривание, но потом, сжалившись, оставил мятежный улей  на  произвол судьбы  и  стал  со  стороны  наблюдать  за бунтарями, не  вмешиваясь  в  естественный  ход  событий

Дальше - больше:  в улье  началась  пчёлоубийственная  война, в  которой победили  бунтари;  все  оставшиеся здравомыслящие  пчёлы  были  объявленны "врагами   пчёлиного  народа"; кого-то заели  до смерти,  а те,  кто успел, разлетелись по разным отдалённым пасекам. Но когда весь  мёд  был съеден,  трутнями и примкнувшими  к  ним,  среди  пчёл  снова  началось брожение,  снова  появились «инакомыслящие», недовольные существующим общественным строем, и  всем захотелось  вернуться  к прежнему  естественному  устройству  пчелосемьи.  К тому  времени  Ульева  уже  не  было, его  давно  съел «Рыжий  и  усатый  таракан»,  а  таракана, в свою очередь  (по той же пищевой цепочке)  тоже съели другие  насекомые,  так что  и  настоящих пчёл-то  в  улье  почти  не  осталось. Да и сам  улей  подгнил, его обитателям  стало неуютно  и холодно,  многие  согревались  медовухой.  Но, недоеденные остатки  вождя  пчелиной  революции, законсервированные  в  воске, еще продолжали  служить символом  борьбы  за «светлое  будущее» всего  пчелиного  роя.

Через  некоторое время  Пасечник  краем  уха  услышал, что  в  мятежном улье опять происходят  какие-то волнения; и, однажды, проходя мимо, увидел, как улей снова содрогнулся  и  над ним взметнулся, давно  забытый, старый  флаг. Он облегчённо  вздохнул  и  стал  прислушиваться, о  чём же  жужжат  пчёлы? Оказалось, что они опять чем-то недовольны. Они говорили о том, что   жизнь в улье  слаще не стала: власть   снова  захватили те же трутни и коррумпированные пчёлы, укравшие в неразберихе львиную долю старого  запаса  мёда,  которые не заботятся  о  рабочих  пчёлах  и - о состоянии улья в целом; а ещё они говорили о том, что возврат к прежнему общественному устройству привел к ещё большему разделению  пчёл,  по принципу  «Пчела  пчеле – волк»  и  «Кто смел, тот - и съел»; и, что молодь уже  не желает   работать, пристрастилась к  конопле  и  летает  на пожары  подышать дымом, от  чего мрёт, как мухи;  а  хорошенькие  пчёлки,  летая в  интернете, выискивают себе богатых трутней  на стороне.  Пчёлы, призванные следить  за  порядком  в улье,  смотрят  на  все безобразия  "зелёными глазами"  и живут  со  взятка  нечестных пчёл, так  что на улицу  уже  стало  страшно и высунуть  хоботок.

Пасечник  знал, что идёт уже третья волна эмиграции здоровых  пчёл и, в  улье почти  не осталось  потомков  тех,  кто жил  по объективным Божьим законам, которых он  когда - то подсаживал  в улей для улучшения  породы  и, что все они давно  уничтожены, или  изгнаны  из  родного  улья,  украсив своим  появлением чужие  пасеки. Пасечник  был  уверен, что  никакие законы  и  преобразования – потуги больных пчёл  не  заменят «цвета пчелиной нации», выращенного  на, веками  сложившейся, Духовной  основе  и  уничтоженного в одночасье.  Если  пчела  «без Пасечника - в душе  и  без  пчеломатки - в голове» - думал Он -  не  ставить же,  в  конце  концов, над  каждой - шершня?  Сколько  же  мне  понадобится  времени  для восстановления  здоровой  популяции?... Не проще ли  всё  это просто - окурить?"…

2012 г.