Любоф! И! тонус!

Восклицает «пиит» – «Всё слабей для парения крЫла»!
И не странно ничуть… Ибо! Муза такое прочтя,
пред отлётом своим даже! «тонус ему изменила»,
а потом улетела к другому, смеясь, как дитя.

Тонус мягок и вял… Да! с таким не до муз и поэзий.
Остаётся одно – «пониманье единства  мечты».
И! «пиит» понимает, НО! плохо… куда-то всё лезет
со стехами своими «цветущей былой красоты».

Вот! пичуги кряхтят… подоконник обгажен… весь! в «трелях».
Если «трели» собрать и сложить из них столбики слоф,
то! пиит шаловливо подпрыгнет! как прежде, пострелом,
И! в экстазе получит  в лазоревом свете «любоф».

Суррогатом своим подманить дивной музы не сможет.
Улетела она и, махнув на прощанье крылом,
очень скоро забыла пиицкую пошлую рожу…
Ну, а я улыбнусь – пусть он что-то гундит о былом.

Жаль Пегаса его  – он без крыл, неухожен, не кормлен,
Вырождается,  видно, в породу  пегасо-ослов.
Так и ходит по кругу – нищасный, голодный,  оборван...
Вот во что! превращает пегасов такая! «любоф».