Бессонница белой совы - из писем в облака

Здравствуй!

— Я — твоя Бессонница, — сказала Белая Сова, бесцеремонно ворвавшись в мою комнату среди ночи.


Она чуть не придавила денежное деревце в горшочке и юную пальму в ведёрке.


Я ничего не ответила. Ну, что можно ответить на такое заявление! Молча перевела взгляд то на пальму, то на деревце...


— Деревце тебе всё равно ни к чему! — первая, не выдержав молчание, погасила затянувшуюся паузу Белая Сова, — денег у тебя всё равно не будет! А пальма... Да ну её! Только и станет дразнить твои желания! Ведь в ближайшие годы ни на какой курорт ты всё равно не поедешь!


Я молчала. Белая Сова важно заходила по широкой столешнице. Она мелькала перед глазами... взад-вперёд... то и дело загораживая луну.


— Да-да, — говорила она. — Жизнь подходит к завершению. Календарь подвигов пуст... Недодуманные мысли переполнили Луну и затмили сознание...


Слушая это, я перестала молчать и как можно безразличнее не то ответила, не то спросила:


— Ты ворвалась ко мне среди ночи лишь затем, чтобы перестилать моё сознание? И надо полагать, именно так выглядит твоё неожиданное приветствие?!


— А ты хотела, чтобы ворвался кто-то другой? — с вызывающей насмешливостью произнесла Белая Сова. — Радуйся, что хоть кто-то тебя навещает! Да, ещё, а как по-твоему должно выглядеть приветствие Бессонницы? — И она стала паясничать: — Здравствуй, я так скучаю, когда ты уходишь в сон! Потому-то и заборчики на дорожке ко сну подкрепила да покрасила. Держи на весу своё сознание! А я его ни перетряхивать, ни перестилать не собираюсь!


— Ладно, не шебуршись! — сказала я своей Бессоннице. — В образе Белой Совы ты прекрасно выглядишь. Расскажи лучше о тех краях, где летают Белые Полярные Совы!


...И надо же! При добром обращении язвительность с моей гостьи, как рукой сняло! И она стала рассказывать взахлёб, уже не замечая, что сидит на моём денежном деревце, облокотившись крылом о пальму:


— О, ты не представляешь! В своих полярных просторах я то и дело сотворяю волшебство! То наряжу льдину белыми флоксами и отправлю к белым медведям. Они понять ничего не могут, но друг к другу в гости ходят, держа льдину с моими цветами на вытянутых лапах... Я посижу на своём айсберге, понаблюдаю, как они смешно выглядят, и следующую льдину пышными гладиолусами наряжу и моржам отправлю! Моржи для своих моржих льдину с цветами делят — не поделят... И плавают вокруг неё и вертят её, словно карусельку. А моржихи едва успевают гладиолусы в ледяных брызгах ловить! Белым гусям посылаю льдины с цветным горошком... И так я забавляюсь... Вдруг замечаю, что на противоположном айсберге, который почти вплотную ко мне подвинулся, Морской Котик сидит. Смотрит на меня и лоснится от удовольствия. "А мне, — говорит, — льдину с какими цветами приготовишь?!" У меня от неожиданности даже клюв онемел и все слова к пёрышкам примёрзли... Такой был этот Котик, такой... Морской...


Слова её звучали всё тише. Она словно куда-то отдалялась. Ещё раз я услышала только одну отчётливую фразу: "Тогда я взяла за руку Бессонницу и переправила Морскому Котику. "Вот, — говорю, — какую льдину я для тебя приготовила. Сиди теперь, не спи, смотри только на меня, глаз не отрывая... Смотри, как я цветы на льдинах выращиваю из зёрнышек мудрости! Любуйся! Да свой цветок Бессонницу крепче за руку держи!"


Утром Белой Совы на столешнице уже не было. Но о том, что она всё-таки прилетала, доказывало помятое денежное деревце в горшке и пара воздушных пёрышек на покосившейся в своём ведёрке пальме...


До свидания!