Эвакуация

Мы – дети, пережившие войну
и опаленные ее огнем, сжигающим тела и души,
и миру никогда не искупить вину
пред матерью, чье сердце горем дышит.

Мы жили в городе прекрасном,
мир его знает – Сталинград,
родители в любви и в счастье
растили  пятерых ребят.

Весть о войне в одно касанье
сломала жизненный уклад,
всех обрекла на выживанье
среди лишений и утрат.
 
Муж на войне, как не сломаться?
Ведь сразу –  тысяча забот!
А старшей дочери – двенадцать,
и младшей лишь четвертый год.

Где денег взять на проживанье,
чем накормить, во что одеть,
и постоянно ожиданье:
"Не дай, бог, вдруг начнут болеть.

Еды всегда нам  не хватало,
запасы круп – один кулек,
и мама кровь свою сдавала,
чтоб получить двойной паек.

Мы - детвора-  не понимали,
и всем нам было невдомек,
что мать сознание теряла,
нам отдавая свой кусок.

Так год прошел, война все ближе.
Отец на фронте. Писем нет.
Уж горизонт зарницы лижут,
и в небе пуль трассирующих след.

Сирены ночью завывают,
и мы практически не спим,
мы узелки свои хватаем,
в бомбоубежище бежим.

И мама приняла решенье,
что надо ехать на Урал,
в эвакуации  спасенье.
Да кто бы нам билеты дал?

Неделю мама обивала
военкоматовский порог,
упрашивала, умоляла,
а военком - он  Царь и Бог.

И все же в виде исключенья
(наверняка, отцом  был он)
на пароход спецназначенья
он дал посадочный талон.

Как мама нас не растеряла
в той страшной давке, что была,
когда рванувшись от причала,
толпа нас, подхватив, несла?

Недолго длилась та посадка
на наш спаситель-пароход,
и вот в зеленом камуфляже
он вверх по Волге нас везет.

В каютах мест нам  не досталось
(народец ушлый тут как тут!),
И маме только и осталось
На палубе искать приют.

Днем – пекло, ночью замерзаем
(на север, не на юг плывем!),
уже и кашляем, чихаем
и маме этим душу рвем.

И, нарушая все запреты,
мы вместе с ней спустились вниз,
там где тепло, но мало света,
и где нас поджидал сюрприз.
 
Поутру не успели  встать,
патруль военный заприметил:
«Чьи малыши? И где их мать?
И почему же в трюме эти дети?»

«Мой муж на фронте, я решила
с детьми уехать на Урал,
но сколько бы я ни просила,
никто в каютах мест не дал».

И комендант  - совсем мальчишка -
в кожанке,   с «пушкою» в руках,
изъял «жилплощади» излишки
у спекулянтов на мешках.

«Вы сало жрете тут от пуза,
вам наплевать – идет война,
отец – Герой Советского Союза,
здесь его дети и жена!

Освободите им две полки,
немедленно, это - приказ!»
А сборы мамины недолги:
по полкам рассовала нас.

Пока места мы обживали,
патруль был далеко в пути,
жалела мама: не успели
слов благодарности найти.

Мы славно выспались,
а мама нам угощенье припасла:
картошку теплую в мундире
(и где она ее взяла?).

Ее мы ели  аппетитно,
без хлебушка, макая в соль,
вокруг всем было любопытно,
что маме причиняло боль.

Вдруг  к нам девчушка подбегает
с селедкой целою в руках,
и на газете оставляет,
не объясняясь на словах.

А дальше – больше, перед нами,
как в сказке появились  вдруг,
стали  бесценными дарами
батон и сыр, колбаски круг.

Весть разнеслась по пароходу:
отец воюет, он – Герой,
сочувствие дано народу,
он не оставил нас с бедой.

А мама…мама промолчала
(ложь во спасение была!),
поскольку сердцем понимала,
что выжить шанс судьба дала.

Наш папа просто офицером
на Южном фронте воевал,
был для своих солдат примером,
и долг свой свято выполнял.