Наболевшее

Ты же не помнишь, как я, забыв про гордость и обиды,
Бросалась в слезы радости, лишь от минутного звонка?
Но ты же чувствовал, что у меня в душе, хоть с виду
Была спокойна. Ведь ты же знал, что грусть моя в стихах.
Ведь ты читал их все, от самой первой строчки
И до последней, понимал их смысл, зачем скрывать?
Но не признаешься мне в этом никогда, я знаю точно,
Ведь бредни малолетней дурочки не следует читать.
А ты весь такой взрослый, умный, загадочный и странный.
Я даже не пыталась понимать, что в сердце у тебя, или душе.
Я просто была счастлива, наверное безумно, когда ты рядом
Находился. И моя, еще целая, душа подле тебя сидела в неглиже.
А вот скажи, но честно: ты чувствовал себя героем, или тираном,
Когда меня до боли в губы целовал, и говорил, что любишь?
Ведь ты же знал, что я еще ребенок, тогда зачем же, право
Ты так играл со мною? Зачем, скажи, меня теперь ты судишь?
А я любила и люблю тебя. Но лучше этот факт забудем,
Не вспомним. И от других тактично и гуманно утаим.
Ведь ты остался таким взрослым, странным, умным,
Любимым, хоть и не влюбленным, и главное, все так же не моим.