Нихтферштенлиед

Сотрудник охраны распахнут,
а проще сказать – потрошён.
Сотрудник охраны не пахнет
ни плохо – ни хорошо.

Когда его кормят и поят,
от счастья он словно поёт,
но он – существо нелюдское
и звук нелюдской издаёт.

Пусть ест он куриную ножку
(стараясь в ноздрю её вдеть), –
но даже подмышке немножко
не может позволить вспотеть.

Так в чём тут загвоздка и тайна?
Чем дерзостный славен почин?
Он что же – не пахнет случайно?
Он воет – без веских причин?

Не пахнуть! – такую работу
дала ему Родина-мать!
«Нет права на пот, не до пота!» –
осталось одно: выживать!

Беспечное жизни круженье
отверг целомудренно он.
Он – скрытых врагов в окруженьи –
безличностных сил бастион.

Но хватит, довольно об этом!...
(О нём узнаем по газетам:
он – тем примечательным летом! –
с брюшком уж… весёлый при этом!... –

случайно спасённое фото,
па-па-паппарацци работа:
стремился тот выразить что-то,
да шлёпнули! – нет идиота…)

Ведь мир, так сказать, не без крапа:
за шляпу – а это не шляпа,
за Люсю – а это не Люся
(хоть зла я и не убоюся).

За маму – а это не мама,
а то ли комод, то ли гамма.
За папу – а это не папа… –
Его окружает гестапо.

И вот уж сотрудник охраны
зарезан и брошен под краны
с холодной горячей водою
и вспилен пилой круговою!

Охранника тело пустое,
задрыгало правой ногою,
а левою дрыгать не может,
поскольку амбиция гложет!

Пришли уже Клава и Света
и чувствуют: нету атлета!
Темно, не шевелится это. –
Фактически, смят, как газета.

Вот, кажется, вынули что-то!...
(Пожалуй, сойдёт для отчёта.)
Печёнка, рачок, микроплёнка:
работа, работа, работа!

– А что там шевелится слева?
А ну-ка отрежь это, Сева! –
(не Клава та Сева: не дева)

Провинция. Фактор отсева.

Но Родина доброй рукою
охранника тело нагое
набила добротной трухою
и в жизнь возвратила (без хоя!)!

Но жизнь – наподобие боя:
в бою-то удобней без хоя!
К тому же ведь связан заказом
палач, оказавшийся рядом:
тот самый, что любит «не сразу!»

«Не надо, не надо, не надо!»

Кончается эта баллада…