Баллада о Бобиках

~~~~~~~~   ~~~~~~~~

Бьют по глазам омертвевшие сучья,
если пойти по дорожке до сада.
Сочится у старой собаки сучья
по языку досада.

Неба шатёр ослепительно-синий
сегодня последняя радость и шик.
Лежит у крыльца облезлая псина,
свесив, как плётку, язык.

Иной раз прищуринкой бросит косой
на хлев, под навес, на остывшую печь.
Там некому больше справляться с косой,
и хлеб золотистый печь.

На сбитом крыльце, шевеля костылём,
в шапке и ватнике не по погоде,
отдышкою мается сгорбленный гном,
он еле-еле ходит.

Он тот, кто прежде, карая-милуя,
был богом, а нынче и веки, и вздох
его тяжелы:
— Ты знаешь, милая,
а Бобик совсем издох!..

Собака башкой поворотит едва,
огрызком хвоста шевельнёт уныло.
У неё этих Бобиков целых два
в жизни собачьей было.

Тёрся один тут, бездомок и вор он.
Но где кобелячий затеется спор,
несётся туда, как охальный ворон,
безумен, горяч и спор.

Собачья его шебутная звезда
едва уместилась бы в двести карат.
От этого пса приводила всегда
самых здоровых щенят.

Но псовые ангелы долго кутят,
лохматого воинства празднуя рост.
И тень завсегда накрывала кутят,
в людской вырастая рост.

Нынешний гном, а вчерашний мессия
в котомку бросал собачаток, и — в путь.
За ним понурая сука трусила,
башмак норовя лизнуть.

И там, где овраг на зелёном доле
болотной водой застоявшейся пах,
собака смирялась собачьей доле,
сковавшей гортань и пах.

Отъёмышей сколько в бездонной яме
утоплено было, исчислил кто бы.
Один только выжил, — глаза углями,
пепельно-белолобый.

Лелеяла сука его не даром,
соком парным стекая в щенячью пасть.
Осмелилась к боженьке с этим даром
прийти, и на брюхо пасть.

Припала к ноге, естеством вихляя,
безропотно жмурила аспидный глаз.
Канючила кротость её живая:
зазря не убий хоть раз!

И бог в знак прощения стопку принял.
А может виною был яблочный спас.
Когда бы щенка он тогда не принял,
кто бы потом его спас?

Для всемогущего заумью сущей
преданность пса, — сам собачился люто.
Даже кадык перегрызть всемогущий
запросто мог кому-то.

Его пятистенок ночной порою
поджёг такой же бесчувственный сбитень,
с которым ругались они порою,
вместе хлебая сбитень.

По волшебству ль приснопамятный Бобик
божика выволок ночью из ада,
или так вышло, но маленький гробик
Бобику стал наградой.

Пару гробов смастерили побольше,
в них положили и дочку, и жёнку.
Спасшийся бог с тех денёчков побольше
стал налегать на жжёнку.

...Влага засветится в зенках собачьих.
А бывший мессия уснёт на крыльце.
Спит и дурашливый солнечный зайчик
на сером его лице.

~~~~~~~~   ~~~~~~~~