Тишина и только слышен земли стон...

Тишина; и только слышен земли стон.
Ей тяжело дышать, она полна телами.
Лишь пыль поднялась, и, танцуя вальс «Бостон»,
Кружась, упала, прахом над полями.

Грядет конец войне, но вездесущи отголоски:
На минах подрывается детва;
Из леса еще рвутся выстрелы-полоски,
И сохнет сбитая, от стрельбища ботва.

Опустошенная деревня, грустит сиротскими дворами.
Пустые окна брошеных домов молчат.
Из них давно не пахнет пирогами,
Лишь ставни, скрипом, приоткрытые скрипят.

Отшумела ранняя весна капелью,
Растопила пятна снежных островов.
Подсластила горечь дней, задорной трелью,
Вернувшихся, с зимовки соловьев.

Туман густой разлился над домами,
Укрыл заботливо стареющий затон.
Сквозь редкие деревья, протянулся рукавами,
Скользя к воде, виляя, как питон.

Зашипел туман на воду сонную,
Отползая, в лес, березу зацепил.
Он небрежно тронул рану беспокойную,
Прямо в сердце когти запустил.

Плачет ствол, сочится рана с пулею;
Шальная, дерево склонила до полы.
Согнулась горестная, старенькою гулею,
Красы лишилась, с нею похвалы.

Уныние нарушив, беспокойным криком,
Руками рассекая, белые клубы-завесы.
Меж елей тонких, светлым бликом,
Бежала девушка, сбивая паутин навесы.

От полицаев беглых, бедная сбежала.
Остановилась у березы, и бежит слеза.
От боли, от физической расправы, вся дрожала.
Дрожала, с пышной грудью, нити бирюза.

Она  юпицу кружевную приподняла,
И ножкой белою, ступила на песок.
В беспамятстве, до брега зашагала,
В руке сжимая похоронки уголок.

Вода холодная за ноженьки обняла,
Рубашку девичью до бирюзы смочив,
Уже за шею нежную держала,
В число утопленниц, уверенно включив.

Их песня лебединая, увы, закончилась,
И образ мужа встал перед глазами.
Их жизнь семейная трагически исполнилась,
Душа скорбит о нем, и болью, и слезами.

Но не успело сердце умереть в груди холодной.
Рука могучая за косы длинные схватила.
И вырвала утопленницу из стихии водной,
Спасением, врата в тот мир закрыла.

На берегу, сквозь щели приоткрытых век,
На пятна орденов с трудом смотрела.
Не понимала, что пред нею человек,
Одна лишь форма зеленью пестрела.

За плечи ее нежно взял солдат:
«Любимая, очнись, живой я. Я пришел».
И выходу эмоций не было преград.
«Успел, – шептал с волнением, солдат. – нашёл …»



14.11.12 г.