Про лунный камень

В страстях подлунной кутерьмы
Возможность есть – так наслаждайся!
Но от суммы и от тюрьмы,
Как говорят – не зарекайся.

…Он пил и пел, и кушал всласть,
Грешил, но я о том не буду.
Скажу лишь – деньги это власть
И вседозволенность повсюду.
Что ни поступок – криминал.
На воле год – и вновь на зоне.
О чувстве меры он не знал.
Где, с кем, когда – увы, не помнил.
Грехам не ведая числа,
Не склонен был к самоконтролю.
И вот – надолго занесла
Его нелёгкая в неволю.
Он за решёткой много лет
Читал не письма, а законы.
И вдруг к нему пришёл конверт.
Откуда? Почерк незнакомый…
Пришло письмо из дальних мест,
Где, чёрт возьми, покувыркался!..
Он даже вспомнил тот подъезд,
В котором с милой целовался.
Не очень долог был роман.
Да, страсть была. Любовь – едва ли…
Обыкновеннейший обман…
А поутру арестовали…

…Однако, что ж внутри письма?
Какие в нём пришли прогнозы?
О, Боже! Не сойти б с ума,
Ведь враз – капель, жара, морозы…
«Папуля, здравствуй! Как живёшь?
Всё детство жду, когда ответишь…
Спасибо, папочка, за брошь!
Но лучше – если сам приедешь.
Как благодарна я тебе –
За очень ладные сапожки.
Не жмут, удобны при ходьбе.
А маме – так идут серёжки.
Ты в экспедиции – горжусь!
А можно ль мне в командировку?
Как только в школе отучусь,
Одену, как и ты, штормовку.
И, как и ты, уйду искать
Я тот волшебный лунный камень.
Вот только жаль – оставить мать…
Кто позаботится о маме?!
Бодрится, вижу я, она
И улицей проходит чинно.
И я не верю, что больна,
Как врач сказал – неизлечимо.
Когда я камень тот найду,
Который ты так долго ищешь,
Подвешу к ветке на виду –
Пусть лечит всех бесплатно – тыщи!
Пусть людям счастье дарит он,
Здоровье – стареньким и детям,
Чтоб был любимым и влюблён –
И стар, и млад на белом свете.»

…О, Боже! Не сойти б с ума…
Всё враз – капель, жара, морозы…
Но не виной тому тюрьма,
Что в горле – ком, в прищуре – слёзы,
Что треск рубахи на груди
Продолжен стоном вроде воя.
Вся жизнь, куда не погляди,
Как место свалки с трын-травою…
Где дом, семья и полк друзей?
А ведь тебе уж сорок восемь! –
И те, как головы с гусей,
На плахе срублены под осень.
А осень жизни за окном:
Висит колючая на стенах –
Не переспать летаргосном
И не прогнать под зад коленом.
Ложится рядом и всю ночь
Вздыхает, поминутно курит,
А в подсознании-то – дочь
Ладошкой душу жмёт и хмурит…
Пришло письмо, как тот апрель,
Как лучик в щелочку сортира,
Но слёзы – это не капель,
А будто град под скрип шарнира.
Хрипит, как совесть, ржаво, зло:
«Ну, что? А думал, ты, паскуда,
Как детство дочкино прошло
Под разновидность пересудов?:
- О! Безотцовщина.. Смотри…
- Не девочка, сплошная жалость…
- Бедняжка, что ни говори…
- К витрине плечиком прижалась…»

…Ну, как? Морозно… Морось… Жар…
Все ли прогнозы перечислил?
Твой по столу двойной удар –
Есть дважды ноль конкретных мыслей…
И на классический вопрос:
«Что делать? Люди, что же делать?»
Ответ парадоксально прост:
«Да ни хрена не надо делать!»
Как не крути и не верти,
А жизнь – то гладит, то прессует.
И лунный камень не найти –
Он на земле не существует.
И по судьбе не знаем мы,
Где обретём, где потеряем.
Но раз в столетье ад тюрьмы,
Не в масть тюрьме, бывает раем.
Пусть сроку не видать конца…
Пусть ночью слышу – узник бредит…
Не будет дочка ждать отца,
Прочтёт мой стих – сама приедет!