Дядя Петя

                (Юдин Пётр Кузьмич)
Я вспоминаю наш вояж
Из Ижевска в Хмелевую,
И наш заезд в Рязанский край,
На сторону мамы родную.

У дяди Пети с мамой мы,
Приехав в Спасск, остановились.
Он старшим братом мамы был,
В его квартире разместились.

С ним также мама их жила,
А моя бабушка вторая,
Так познакомился я с ней,
У дяди Пети проживая.

Трое детей было в семье.
Старшую Иру лишь запомнил,
Двух остальных совсем забыл.
Старался вспомнить — не припомнил.

У дяди Пети «бронь» была,
И он на фронт не отправлялся,
А на заводе на своём,
Как все, работой занимался.

Не знаю ни про тот завод
И ни про то, что там он делал,
Но помню, как переживал,
Что он на фронт ещё не ехал.

С какой-то злостью он внимал —
По сводкам наши отступают,
И в сердцах тут же говорил:
«Меня ж на фронт не отпускают»

Не мог того перенести,
Что вся страна в огне пылала,
Его же, здорового бойца,
Огонь тушить не отпускала.

Так и уехали тогда,
Семью запомнили большую,
Которая в Спасске жила
В годину страшную такую.

И лишь потом узнали мы,
Не помню, сколько прошло время,
Трагедию этой семьи,
Как вдруг исчезнувшее племя.

А было так, что дядя Петя
Добился, всё же, своего,
Что «бронь» с персоны его сняли,
На фронт отправили его.

Однако, так в боях недолго
Наш дядя Петя воевал,
С своим стремлением бить немцев
Он под огнём их и упал.

Уже через какой-то месяц,
Как он покинул дом родной,
Пришла на дядю похоронка —
Погиб в бою он, как герой.

Это известие так скоро
Пришло и потрясло семью,
Осиротели его дети,
Похоронив и мать свою.

Она не выдержала горя.
В больницу вскорости слегла,
Но долго в ней не пролежала
И там, в больнице, умерла.

Детей в детдом тогда отдали,
Ведь бабушка была стара,
И воспитать детей, конечно,
Она никак уж не могла.

Об этом уже, к нам приехав,
Когда закончилась война,
Нам бабушка всё рассказала
И слёзы горькие лила.

Затем уж бабушка и мама
Запрос послали в детдома.
Но вот детей не отыскали,
Пропала эта детвора.

Уже сейчас, в зрелое время
Я вспомнил, Симонов писал,
Как по зиме войны начала
Друзей своих он различал

«Хоть шоры на память оденьте!
А, всё же, поделишь, порой,
Друзей - на залёгших в Ташкенте
И в снежных полях под Москвой.

Что самое главное — выжить
На этой смертельной войне
Той шутки бесстыжей не выжечь,
Как видно, из памяти мне».

Не только друзей — и знакомых
Добавлю теперь уже я,
Ведь многие там выживали,
А дядя погиб у меня.

Сидел бы себе с своей «бронью»,
Работал, оружье ковал,
С семьёю своей дорогою
Он в доме своём ночевал.

Никто бы упрёка не кинул,
Работал он ведь на войну,
И чтобы фашистов разбили.
Вносил он лепту свою.

Но нет, он добился, чтоб сняли
С него эту самую «бронь»,
И он из далёкой Рязани
Ушёл под смертельный огонь.

Ушёл, дяди Пети не стало.
Исчезли все члены семью,
Безызвестность им памятью стала
Воздвигнув так храмы свои.

О храмах об этих не знают,
Они так незряче стоят,
Но зрячие все обелиски
Безмолвно о них говорят.

Ведь это они — дяди Пети
В смертельном том первом году
Ценою своей краткой жизни
Дорогу закрыли врагу.

Потом уже стали героям
Медали и званья давать
И монументы Победы
По миру везде воздвигать.

А в память об этих погибших
Зажгли, всё же, вечный огонь,
И пусть эта яркая память
Имеет и вечную бронь.

***
Таким вот был наш дядя Петя,
Советским простым мужиком.
Но он не залёг там в Рязани,
Лёг мёртвым в снегу пред врагом.