Разбитое стекло в окне

Разбитое   стекло   в  окне,
Я   не   воспринял   как  примету.
Бог  миловал,  в   его   душе,
Есть   снисхождение   к  поэту.

Он   терпелив,  мой   добрый   бог,
Как   мысли   свет   в   тени   у    строчек.
Он   двуедин  -  огонь  и  лёд,
И  точен,   словно   быстрый   прочерк.

Во  всём  и  всюду  только  он,
Без    суеты   и   многословия,
С  одним  и  множеством  лицом
Он   из   небесного  сословия.

Он  то,  чем  мы  не  сможем  быть.
Он -  зеркало,  мы  -  отражение,
Жить,  это  значит,  каплей   плыть,
В    речном    стремительном    теченье.

И,  не  затем   ли   создал   бог,
Людей  в  обличье  человечьем,
Чтоб  каждый,  в  мыслях,  видеть  мог,
Что   значит   он,    в  просторе  вечном

Мы  -   капельки  на  гребнях  волн,
Песчинки   на  ладони  ветра.
И  если  жизнь   всего   лишь  сон,
Живи,  в  просторах  сновиденья.

Живи,   иного   не  дано,
Дано  лишь  знать,  что  нет  иного.
В  окне  разбитое  стекло,
Порою  значит  очень  много.

Уметь  читать  по  зеркалам,
Предназначенье   человека,
По  первым  сделанным  шагам,
Куда  ведёт  прыжок  разбега.

Уметь  читать  по   зеркалам,
В  оттенках    отраженье    взгляда,
Как   души   рвутся     к  небесам,
Из   огненных   объятий   ада.

Уметь   читать   по   зеркалам.
Как   зеркало    лицо   меняет,
Когда    приблизившись   к  глазам,
Твой    взгляд   тебя   же    обжигает.

Уметь   читать   по  зеркалам,
Превыше   всякого   уменья.
Всегда   есть   зависть   к  мастерам,
У   человека  -   подмастерья.

Уметь  читать  по   зеркалам,
Распутывая   ткань   сюжета,
Как   время   оставляет   шрам,
В   душе   и  в  сердце  у  поэта.

Март   приближается   к  концу,
Три  дня   последние   остались.
Строка  к  строке,  листок  к  листу,
В  вечерних    сумерках   сплетались.

В  них   всё,  надежду  и  мечту,
Я  обозначил  на  пределе.
Листок  к  листу,  к  строке  строку,
Соединял  в  одной  поэме.

В  такие   дебри   заходил,
Что  солнца   над   собой    не  видел.
Бог  знает   как,  но,    всё  же,   жил,
Любил,    и   тут   же -  ненавидел.

Любимая!   Нет    слов   иных,
Из   многих  слов,  лишь   только  это.
Когда   опять,   всё  тот  же  стих,
Звучит   в   душе   моей   как   эхо.

Любимая,  покуда   день,
Стремится   объясниться    ночи,
Покуда   свет,  покуда   тень,
Изгибом    обозначат  плечи.

Пока   всё    те   же    облака,
Летят  всё   к  тем  же  горизонтам,
Покуда   вертится   земля,
Себя,   отождествляя  с  солнцем.

Пока  есть  ты,  пока  есть  я,
И   слово  сказанное   мною,
И   вдоль   дороги   тополя,
И    даль,   проросшая   травою.

Покуда    ветры   у  крыльца,
Вслед  за  письмом   письмо   вручают,
Мои   слова,  твои    глаза,
Надежду   в   сердце   сохраняют.

Пусть   в   марте,   заново     пробьют,
Часы   не  прожитые  нами,
Закатную    весну    вернут,
И   неба    утренние   дали.

Я   так   надеялся   и   ждал,
И   представлял,  как  это  будет.
Как   зазвенит   в   руке    бокал,
Когда   вино    его     пригубит.

Как   что-то  скажешь   ты   в  ответ,
На  поздравленье   с  днём  рожденья,
И  будет  на  столе   букет,
Иметь  особое  значение.

Но   ты   подарок   не   взяла,
Букет  завял,  а   статуэтка?
Недолгий   век    она    жила,
Прощай,   стеклянная    кокетка.

И  эти  строки   не   прочтёшь,
И   те,  что   напишу    я  следом.
Зачем   просить,  чтоб  хлынул  дождь,
Когда    земля   лежит   под   снегом.

Другим   нас   не  дано   понять,
Другим,  кто  ради  любопытства,
Между   тобой   и  мной   стоят,
И  далеко,  и  слишком  близко.
               
Я  жил   не  так,  как  нужно  жить,
Как   все  живут  на  этом   свете.
Кого  же  мне  теперь  винить,
За  сумерки,  за  дождь  и  ветер?

За   ночь,  пришедшую  ко  мне,
Чтобы  забрать  меня  до  срока,
За   стекла  битые  в  окне,
За   то,  что  так  мне  одиноко.

За    то,  что  каждый  день   пишу,
Я    эти    письма   без   ответа.
С   ума,   и   с   поезда,  схожу
Легко,   как  нищий  без   билета.

За   то,   что   всё  во  мне  не  так,
Возможности  не  соизмерил,
Не   отличил   от  света   мрак,
И  предсказаньям  не  поверил.

И,  что  сейчас   мне  до  того,
Что  через   годы,   вспомнят,   где-то,
Как   ветер   разбивал    окно,
И   душу   русского    поэта.

Что  мне  до  славы,  я  привык,
Общаться  только   с  тополями.
Мне  был   понятен  их  язык,
Не  зарифмованный   ветвями.

Я  каплю   робкую   дождя,
В  ладони   уберёг  от   ветра.
 -  Поверь.  Я   так  любил   тебя!
Как   только   в   силах   человека.

Любил,  когда    был,    не  любим.
Стучался  в  запертые   двери,
Сгорал   и,  превращаясь  в  дым,
Тянулся  к  огненной  метели.

Любил,  и  сколько   буду  жить,
В  лучах   рассвета   и  заката,
Незримой   тенью  буду   плыть,
За  призрачным   виденьем   взгляда.
.
Я  не  надеюсь,  что  поймёшь,
Зачем   тебе  терять  минуты,
Чтоб  ощутить,  как   плачет   дождь,
Когда  его   бросают  тучи.               
             
У  каждой  жизни  есть   окно,
Моё,   разбил  холодный  ветер.
В  морщинах  трещины  стекло,
А  за    окном,    угрюмый   вечер.
               
Когда    могли   бы   повторять,
Мы  жизнь   от  самого   начала,
Я  выбрал  бы,  поверь,    опять,
Полоску   старого   причала.

Где   Каспий   грозною   волной,
Старается   раздвинуть   берег,
Где  облака   перед  землей,
Пытаются   высоко  мерить.

Я  шёл  бы  снова  до  конца,
И  снова   оказался   в    поле,
Где  всё   привычно  для  меня,
Как   старым  стенам  в  новом  доме.

Где   собираясь   у  ручья,
Как  дети  за  столом  семейным,
Весною   капельки   дождя,
Счастливым    плещутся   весельём.

Где   солнце  в  золотой   песок
Пылинки   превращают   утром,
Где  на  обочине   цветок,
Окрашен   пыльным   перламутром.

Где  тополя  читают  вслух,
Мои   стихи  печальной  иве.
Где   пчёлы   пробуют  на  вкус
Нить  света   в  тёмной   паутине.

Где   в  зарослях  густой  травы,
Следы,  на   ощупь   различая,
Цепочкой   длинной    муравьи,
Ползут,    весь  день,   не  уставая.

Где   часто   шёл  я  и   в  пути,
Тебя,  земля,    не  замечая.
Где   щебет  птиц,   и  плеск  волны,
Единой   музыкой   звучала.

Земля.   Как  часто   в   дни  мои,
Была   ты  грустной  и  печальной.
Легли   осенние   штрихи,
На   полотно    полоски   дальней.

Земля,   прохладные   дожди,
И   лепестковый   иней   в  марте.
И,   будто    в  школе,  воробьи,
Сидят  за  партой   на   асфальте.

И  это  всё,  моя  земля,
Мои  равнины   и  ухабы,
Из  всех  деревьев  -  тополя,
Из  всех   цветов   весенних  -  травы.

Из  песен   всех  - трель  соловья.
Из  слов  -   пронизанные    ветром,
Где   солнца   взгляд   в   сиянье   дня,
Три   искорки   в    луче    рассветном.

Три   главных   слова  на  земле,
Трепещут     в   пламени    закатном.
Три   главных   слова  -  о  тебе,
Звучат   торжественным    набатом.

И,  наконец,  -  мои   стихи.
Они,  в   преддверие    эпилога,
В  размере  выбранной  строки,
Без   указателей   -    дорога.

Стихи,   напевом   рождены,
Когда   ласкают  берег  волны,
Они   в  мгновеньях   тишины,
Звучат,   как  дождь  в  земной  ладони.

Стихи,  я   в  них   искал   слова,
И    не    боялся     повториться.
- Любимая,   люблю  тебя,
И  вновь,   хочу   в  тебя,   влюбится.

Печаль  и  грусть   моя  светла,
Как   запоздалая   молитва.
 - Любимая,   люблю   тебя!
Произнесу   я  еле  слышно.

Стихи    из   пламени   костра,
Придут   к  тебе  через  столетия,
В  них   дым     осенний     сентября,
В  них  ветер  времени   и  вечность.

Услышать   их   и    записать,
Я  смог   в  последних   числах   марта.
Закончилась  моя   тетрадь.
Ну,  что  ж,  так  видно,  было   надо.

Чтоб   в  этот   месяц,  год  и  день,
Последние   поставить  точки.
Как   будто    в   звёздочках    сирень,
На   лист    проклюнулась      из  почки.

Как    будто   капельки   дождя,
Скатившись    с  веточки    берёзы,
Застыли  в  лепестках   цветка,
Как   на  ресницах    тонких   слёзы.

Как  будто,   так  и  быть   должно,
В    судьбе   предсказанной    судьбою,
В    окне  разбитое    стекло,
Разъединило    нас   с  тобою.