17. Валентина Горлова

«Красною кистью рябина зажглась».
Осень не осень. Покой не покой.
Даже любовь так особенна: бязь
Крыльев кровавых растишь за спиной.
Спину саднит и дышать тяжелей.
это удел всех осенних существ:
дождь освятит тебя, словно елей,
ветви деревьев сплетаются в крест.
Благослове нна осенняя мгла.
Слезы и скорбь – беспрестан ная мзда.
Я полюбила и я умерла:
Невыносимо любить в холода,
Невыносимо любить в ноябре,
Страшно, как лечь молодой под гранит.
Вопль печали в беззвездно м шатре,
Только рябина горит и горит.
И потому её сочная кисть
Красным по серой пустынност и бьет,
Что полосует безудержны й хлыст
Осени тонкое тело её:
Каплями крови гореть и гореть.
Чувство, рожденное в этой поре,
Обречено на страдание, ведь
Невыносимо любить в ноябре.

"молчание"
Я чувствую теперь все по-иному.
Мой бунт стал тих, почти что невесом.
Что стоит боль общественн ого слова?
Слова мертвы, бесплотны, будто сон.
Язык мой чужд грамматике , как струпья -
Вопросы, точки в этом языке.
Я говорю с тобой хрустально й струйкой,
Блестящей на моей худой щеке,
Поднятьем брови, бархатным разрезом
Немого рта, лица из темноты
Прохладной бледностью . Словами неуместно
Марать в груди рожденные цветы.
Слова лишают девственно сти небо,
растущее в пределах живота.
Любое чувство – это хрупкий стебель,
А не могучий царственны й платан.
Мой грустный царь, мой мир обетованны й,
Хочу я, чтоб ты также нежно смолк,
Когда я целовать с улыбкой стану
Твоих дрожащих век молочный шелк.

**
Самоубийст во нелепо, когда тебе двадцать два,
Когда, потеряв голгофу, ты тащишь крест,
Когда, заболев влюбленнос тью, дышишь едва,
Когда постоянно теряешь к еде интерес,
Когда ты видишь в случайном красивом лице
Профиль Христа, а в суровом – всегда Пилата.
Самоубийст во вульгарно, как ABC,
спетое проповедью перед толпой приматов.
Что можешь сказать ты, барашек мой, наверняка
В такие лета, во младенчест ве зрелости? Что?
Боготвори Диогена, валяй дурака,
Будь бесплатной копией клоунов из шапито.
Нельзя ничего решать, когда узок лоб,
Когда он покрыт нежной кожицей, не успев
Затвердеть от царапин, ветров, бесконечны х проб
Ударов о черенок старых граблей. Воде
Дав полную волю, в её погружаешь зыбь
Свое существо, как твердая рыбная кость,
Как старая джонка у берегов Янцзы,
Как сдавшаяся вселенной земная ось.
Самоубийст во абсурдно и иже с ним
Абсурдно вставать верховным судьей над судьбой,
Над миром, над всем человечест вом, над одним
Человеком и, больше всего, над самим собой.